Нет покоя для грешников.

— Уделишь мне минутку на разговор? — Присаживаясь на диван рядом с Флейм, с самой доброжелательной улыбкой на лице, спросил Роберт.
Он решил основательно прощупать ее на предмет отношения к ребенку и аборту. Насколько серьезно она настроена прервать беременность. Беременные женщины ведь весьма эмоциональны и склонны менять свое мнение несколько раз за день. К тому же следовало понять, возможно ли убедить Флейм заключить сделку, и что она попросит в качестве откупных за ребенка?
Отвлекаясь от книги, которую читала, Флейм окинула его недовольным взглядом, сразу догадавшись, о чем пойдет речь.
— Если хочешь поговорить о ребенке, не вижу в этом смысла. Я же сказала, что проблема скоро разрешится.
— Уверена, что стоит спешить с абортом?
— Если не поспешить, придется рожать. А этого я делать не собираюсь.
Флейм немного помолчала, пристально разглядывая Роберта. И чего он привязался к ней с этим ребёнком?! Но тут же догадалась, что так беспокоит Барра. Ничего неожиданного. Продолжила она более враждебно:
— Хочешь выяснить, не собираюсь ли я использовать ребенка против тебя или Куинна? Против вас обоих? Дай угадаю. Я специально забеременнела от тебя, чтобы выдать этого ребёнка за ребенка твоего брата? Эти мысли не дают тебе покоя?
— Если откровенно, меня посещали подобные мысли, но думаю, что не собираешься.
— Правильно думаешь. Не собираюсь. Так что расслабься.
— А если я скажу, что, возможно, хочу рождения этого ребенка?
Возможно? Флейм отложила книгу в сторону, не веря собственным ушам. Роберт выглядел странно-напряженным. Что озадачивало.
— Я отвечу, что ничем не могу тебе помочь.
— Ты даже не хочешь подумать…
— О чем тут думать, Роберт? Даже, если в теории предположить, что я решу рожать, это ведь отложит наш отлет в Мадрид на неопределенный срок. А этого я точно не допущу. Да и что мы будем делать с этим ребенком? Воспитывать?
Роберт тяжело вздохнул, ничего ей не ответив. Флейм снова окинула его пристальным взглядом. Нет, у нее просто разыгралось воображение.
— Ты серьезно хочешь рождения этого ребенка?
— Да.
— С чего вдруг?
— Это мой ребенок.
— В нем будет моя кровь и мои гены.
— Я знаю.
— А я знаю, что ты сошел с ума.
В ответ Роберт, смотря на нее этим своим гипнотическим, завораживающим взглядом, протянул руку, с явным намерением прикоснуться к ее животу. Этого ей только не хватало! Флейм вскочила с дивана, в упор смотря на него сверху вниз. Когда это земля успела сойти с орбиты, а Роберт Барр захотел, чтобы она родила ему ребенка? Это же совершенный абсурд!
— Разве дети не должны быть радостью в жизни родителей или что-то в этом роде? Двое встречаются, влюбляются, женятся, заводят детишек. Да, есть тысячи примеров браков из-за случайной беременности, но многие ли из них оказываются счастливыми?
Флейм испытующе смотрела на него, ожидая, что он станет ей возражать, но Роберт решил дать ей высказаться до конца.
— А ты, Роберт? Я ведь знаю, о чем ты мечтаешь на самом деле. Ты хочешь вернуться в Санта-Барбару, в надежде, что на этот раз Иден Кастилио бросит мужа ради тебя. Вернется к чудом воскресшему любовнику. На крайний случай, отобьешь Келли у Ханта.
— Я хочу быть частью жизни Роберта-младшего.
— Мне это известно.
— Я хочу быть частью жизни ребенка, которого ты носишь.
— А вот этого точно никогда не случится.
Роберт не знал, какой еще привести аргумент в пользу того, что Флейм должна передумать насчет аборта. Но сейчас точно не время предлагать ей какие-либо сделки. Она нервно вышагивала перед ним, заламывая руки. Что выдавало ее крайнюю степень напряжения.
— Флейм, остановись на секунду и посмотри на меня.
Флейм развернулась у нему, скрестив руки на груди. Уже заранее скептически настроена ко всему, что он ей скажет.
— Куинн сильно ранил тебя, я понимаю. Прекрасно знаю, каково это, когда тебе предпочитают кого-то другого. Предпочитает тот, кого ты очень любишь. Все эти боль, обида, жажда мести, несправедливость, окружающая тебя. Но вечно жить прошлым и этими чувствами… Порой просто следует отпустить. Наш ребёнок гораздо важнее Куинна и всего, что было в прошлом.
Флейм понимала, чего добивается Роберт. И имел в виду он, конечно, свои историю с Иден Кастилио, которая не бросила своего мужа ради него, чего так желал Барр. Что же, стоило ему, наконец, открыть глаза и на другую историю. Зря она не сделала этого раньше!
— Ты ведь, правда, не осознаешь всю иронию своей жизни?
— Иронию?
Роберт не нравилось выражение на лице Флейм. С одной стороны некое сожаление, с другой — она явно собиралась сказать что-то, что принесёт ему боль. Искорки удовлетворения от скорой мести сияли в ее глазах. И тут же ее взгляд изменился, словно она передумала.
Флейм схватилась за голову, потом закрыла лицо руками, прежде чем снова посмотреть на него.
— Боже, Роберт! Зачем ты заставляешь меня это делать?! Я ведь не хочу причинять тебе боль! Сначала собиралась огорошить тебя этим в Мадриде, чтобы вызвать ненависть к брату. А потом решила, если ты и узнаешь, то лучше не от меня.
— О чем ты?
Роберт действительно не понимал, какую бомбу она собиралась на него сбросить. Флейм тяжело выдохнула, прежде чем объяснить.
— После твоей смерти… Мнимой смерти. Келли знала, что рядом с ней Куинн. Нет, не все время. Но в какой-то момент она поняла. И была рада, что это именно он. Ведь любила она Куинна, а вовсе не тебя. И не удивлюсь, что именно Келли причастна к его побегу из Санта-Барбары. Чтобы не видеть любимого за решёткой.
Роберт нахмурился, сжал губы. Потрясающе! Великолепно! Отлично! Просто замечательно! Уже знакомые чувства обиды и несправедливости заполнили его душу.
На лице Роберта отразилась боль. Конечно, она прекрасно знала куда бить. Пусть он все еще любил Иден, а не Келли, остаться безразличным, что еще одна женщина в его жизни предпочла ему другого, Роберт не мог. Тем более речь шла о его брате-близнеце, так или иначе отобравшем не просто его возлюбленную, отобравшем всю его жизнь.
— И почему ты так долго молчала?
— Не хотела, чтобы ты еще больше страдал.
— А теперь?
— А теперь я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Роберт понимающе покачал головой. План Флейм был слишком зауряден. Заставить его страдать, погрузившись в пучину обид и сожалений, отвлечь от ребенка, которого она ждет, чтобы он не смог помешать ей сделать аборт. И хотя факт того, что Келли полюбила Куинна причинял боль. Отличная ирония его жизни, как правильно отметила Флейм. Тем не менее он не собирался забывать о своей главной цели. Сделать все, но не позволить Флейм убить их ребёнка. Пострадать о том, что Келли нашла ему отличную замену, внешнюю оболочку Роберта Барра, но совершенно с другим наполнением, он всегда успеет.

Возвращалась Флейм домой в отличном настроении. Накануне она сдала все необходимые анализы, уже через пару дней они будут готовы, и аборт становился вопросом ближайшего времени. Сегодняшний же день она посвятила себе, проведя его в любимом СПА. А спустя каких-то две недели они с Робертом уже окажутся в Мадриде, где все готово для последнего акта жизни Куинна.
Войдя в дом, закрывая за собой двери, бросив ключи в сумочку, она опешила на несколько секунд, увидев накрытый к ужину стол. Шампанское в ведерке, бокалы, несколько блюд с металлическими крышками сверху, тарелки, столовые приборы, свечи, правда пока не зажжённые.
Роберта в гостиной не было, а Флейм совершенно не понимала, что происходит. Романтические сюрпризы не были свойственны мистеру Барру, по крайней мере, точно не по отношению к ней.
Она прошла вглубь гостиной и бросила сумочку на диван. И почти сразу появился Роберт, выходя из дверей кухни. В руках у него была ваза с цветами. С невероятной красоты магнолиями, розовыми и фиолетовыми. Их мускусно-лимонный аромат тут же окутал ее. Но как Роберт узнал? Он ведь не мог знать? Спросил у Роя? Наверняка!
— Привет. Я ждал тебя немного позже.
Роберт выглядел так, словно действительно был рад ее видеть. Хотя обычно его взгляд выражал снисходительное терпение, стоило ей появится в поле его зрения. Он поспешил поставить вазу с цветами на стол. Затем вытащил из кармана брюк зажигалку и зажег свечи. Тут же направившись к выключателю, чтобы погасить свет.
— Что происходит, Роберт?
— Решил устроить тебе сюрприз.
— С чего вдруг?
Искусственный свет лам погас, оставив их в мягком полумраке, создаваемом свечами.
Недоверие открыто читалось на лице Флейм, но Роберт не ожидал от нее иной реакции. И понимал, у него мало шансов на успех, но, возможно, все-таки выйдет посеять сомнения в ее душе относительно того, что она собиралась сделать.
— Хочешь с помощью романтического ужина убедить меня отказаться от аборта?
— Мне нужна причина сделать тебе приятно?
— Тебе, Роберт, определенно.
Флейм подошла к столу и позволила ему отодвинуть для нее стул. Присев, не удержалась, поднесла лицо к магнолиям и вдохнула их невероятный аромат, а затем, сосредотачиваясь на Роберте, холодно произнесла:
— Я не передумаю насчет аборта.
— Как насчет спокойного ужина, без обсуждения спорной темы? — Устраиваясь на стуле рядом, миролюбиво произнес Роберт.
— Я вижу насквозь все твои намерения.
На этот раз Роберт ничего не ответил. Снял металлические крышки с тарелок. Сегодня их ждал вечер итальянской кухни. На столе было все, от чего ее не тошнило. Недавно они выяснили, что ее желудок, на фоне беременности, спокойно воспринимает средиземноморскую кухню.
Она положила себе немного вителло тоннато и пасты болоньезе. Роберт предпочел лазанью. Затем открыл шампанское. Налил понемногу в оба бокала. Хорошо, что не стал нудеть, что беременным нельзя пить алкоголь.
Флейм сделала пару глотков шампанского, но прежде чем приступить к еде, с усмешкой произнесла:
— С чего ты взял, что я уже не сделала аборт?
— Твои анализы еще не пришли. Значит, процедура еще не назначена.
Флейм криво улыбнулась. Это действительно было так. Всего лишь досадная временная отсрочка.
На лице Флейм не отразилось удивления, больше недовольство. Конечно, она в курсе, что он периодически копается в ее вещах.
Роберт с наслаждения принялся за лазанью.
— Кто дал тебе право контролировать мою жизнь?
— Ты же мою контролируешь. Разве это не дорога с двухстороннем движением?
— Если бы я могла контролировать тебя, мы бы давно уже были в Мадриде.
— Снова перекладываешь ответственность на меня?
В ответ Флейм промолчала, приступая к еде. Спагетти и вителло тоннато были превосходные. Свежие, ароматные и очень вкусные. Буквально таяли во рту. Лазанья им не уступала, судя по тому, с каким аппетитом ел Роберт.
Ели они молча, лишь изредка поглядывая друг на друга.
Когда с основными блюдами было покончено, Флейм, допивая шампанское в бокале, спросила:
— Десерт?
В ответ Роберт снял еще одну крышку с блюда, под которой оказалась панна-котта, усыпанная фруктами и политая карамельным соусом сверху.
Флейм с удовольствием принялась за десерт, панна-котту она обожала, но в итоге едва осилила и половину.
Роберт терпеливо наблюдал, как Флейм ест десерт. Он был вполне сыт съеденной лазаньей. Шампанским решил не увлекаться, но надеялся, что выпивка и вкусная еда сделают мисс Бофорт сговорчивее.
— И что по плану далее?
Флейм отодвинула от себя тарелку с десертом.
Роберт протянул руку к пульту, лежащему на столе, который она только что заметила. И как только нажал на кнопку, включился музыкальный центр, а по гостиной разлилась романтическая мелодия.
Роберт встал, протягивая руку Флейм.
— Потанцуем?
Ей хотелось послать его к черту. С другой стороны, было любопытно, как далеко он может зайти, убеждая ее не делать аборт. Поэтому она тоже встала, протягивая ему свою ладонь.
Они прошли на середину гостиной и закружились в медленном танце.
Флейм не могла отрицать, ей было приятно. Не только в объятиях Роберта, его забота была приятной, но она не забыла напомнить себе, какова его конечная цель.
После нескольких минут танца Роберт решил, что пора переходить к следующей стадии. Он нежно провел рукой по волосам Флейм, посмотрел ей прямо в глаза и поцеловал. Немного отстранившись, спросил:
— Почему ты упрямишься?
— Почему ты веришь в безумную идею…
— Хочешь, чтобы я умолял тебя?
Роберт снова поцеловал ее, гораздо настойчивее. Кровь в венах тут же начала закипать. В этот раз отстранилась она.
— Ты? Умолял? Ты не способен…
Он не дал ей договорить, снова целуя. Расстегивая молнию на платье сзади, лаская спину. Затем стягивая платье с ее плеч, спуская его еще ниже, пока оно волнами не легко у ее ног.
Под платьем на Флейм было кружевное полупрозрачное боди. Продолжая целовать ее, Роберт приложил ладонь к ее животу, нежно гладя, мягко массируя. Там внутри был его ребенок. Их ребенок.
Снова отстранившись, он прошептал:
— Я хочу, чтобы наш ребенок родился.
В зеленных глазах Роберта горела необходимость, истинная потребность, не физическое желание, а мольба уступить в чем-то более важном.
— Я не могу позволить родиться этому ребенку. — Твердо произнесла Флейм.
Она с сожалением покачала головой, в этот раз сама целуя Роберта, расстегивая пуговицы на его рубашке. Безумно хотела его. Ведь секс единственное, в чем сходились их взгляды.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 06 октября 2024, 20:18:03

Ему редко снились странные сны. Большинство терзали его разум в клетке, когда Флейм и Куинн похитили его, из-за переживаний о происходящем с Келли, одновременно установив прочную связь с близнецом, о котором до этого он понятия не имел. Плюс, те безумные сны, перед возвращением памяти. И вот беременность Флейм снова подтолкнула его разум к чем-то малообъяснимому.
Ему снился дом на Сиренас. Он и женщина рядом с размытым лицом. Двое ребятишек. Сначала он решил, что грезит о совместной жизни с Иден и детьми, которые могли у них родиться. И почувствовал себя счастливым. Но когда попытался сосредоточиться на лице женщины, твердо осознал — это не Иден.
Затем ему пришло в голову, что ему сняться его родители. А дети — это он и Куинн. Как бы они жили, если бы отец и мать не продали своего второго сына. Хотя при этом он не был уверен, что оба ребенка были мальчиками.
Дом стал менять очертания, становясь масштабнее и просторнее. И он решил, что женщина рядом Натали или Келли, а один из детей — Роберт-младший, второй же тот, который мог родиться у них с Келли.
Картинка становилась все более мутной и расплывчатой. Обстановка снова изменилась. Это уже не был его дом на Сиренас или любой другой из его прошлого, но что-то весьма знакомое. При этом неизвестная женщина вдруг начала принимать четкие очертания. Очертания Флейм. Но дети при этом исчезли. Просто растворились в пространстве.
Он пытался что-то сказать Флейм, попросить о чем-то. Но она стояла застывшая и молчаливая, безразличная к нему. А потом тоже исчезла. Оставив его совершенно одного. И он вновь ощутил себя бесконечно одиноким, как в день гибели родителей.
Роберт проснулся в холодном поту. Сон не походил на кошмар, но был им по сути.
Флейм мирно спала рядом, касаясь головой его плеча.
И он точно знал, чего хочет прямо сейчас. Рождения ребенка, которого она носит. Было ли ему жаль Флейм из-за пережитого в детстве? Несомненно. Несмотря на многие ее поступки, преступные и аморальные. Роберт понимал причины, почему аборт был для нее единственным решением. Ее детство, ее жизнь, ее жажда мести Куинну. Но для себя Роберт в этот момент четко осознавал, если у него не выйдет заставить ее родить по-хорошему, придется действовать по-плохому.
Может, для Флейм впереди и нет ничего за чертой смерти его брата, но только у него самого грандиозные планы на будущее.

После ночного пробуждения Роберт снова заснул, а проснувшись вновь, не спешил открыть глаза, хотя уже ощущал солнечный свет на своем лице, а значит, утро давно наступило. На сегодня у него не было запланировано важных дел, обыкновенная рутина.
Флейм все еще спала. Он точно это знал, по доносившемуся до него ее ровному и спокойному дыханию. У него есть время поразмыслить, что делать дальше. Даже если ей сегодня придут результаты анализа, и в них не будет обнаружило причин для отсрочки аборта, раньше завтрашнего дня саму процедуру ей явно не назначат. Да, сутки слишком мало, но и за столь короткий срок можно склонить чашу весов на свою сторону.
Роберт все-таки открыл глаза. Флейм лежала к нему спиной. Он не удержался, подвинулся ближе, убрал волосы с ее лица и плеча, притянул к себе. Положил ладонь на ее живот. Конечно, срок был слишком мал, чтобы ребёнок начал шевелиться, но само понимание, что он там внутри, вдохновляло и придавало ему сил бороться за его маленькую жизнь.
Флейм проснулась от приятного тепла в районе живота. Ей потребовалось несколько секунд сообразить, что причина в ладони Роберта. Она знала, ей следовало разозлиться и убрать его руку. Не давать ему питать напрасные надежды. Но тем не менее положила свою ладонь сверху. Разве им повредит несколько минут иллюзий?
— Доброе утро. — Мягко произнесла она.
— Доброе.
Ответил Роберт, целуя ее в плечо.
— Спасибо за прекрасный вечер.
— Хотелось тебя порадовать.
Флейм повернулась к нему лицом, с незаданным вопросом в глазах смотря на него. Из-за смены позы, ему пришлось убрать руку с ее живота. Она так и не научилась доверять ни ему, ни его словам. Да и стоило ли обманывать себя, вчерашний вечер имел свою конкретную цель, отговорить ее от аборта.
— Ты голодна? Я могу приготовить завтрак.
Флейм до сих пор не понимала, на кой черт Роберт выдумал и убедил себя, что желает рождения ребенка, которого она носит. Считала это просто временным помутнением у него рассудка, на фоне утраченных пятнадцати лет жизни. Вероятно, хотел некой компенсации, раз его сына воспитывал Куинн, а не он сам. И была уверена, что вскоре у Роберта пройдет это безумное наваждение. А она уже к тому моменту сделает аборт. Но прямо сейчас ей хотелось продлить мгновения их близости, установившиеся прошлой ночью, а не возвращаться к вражде из-за ее беременности.
Поэтому Флейм сдёрнула одеяло, которым они оба были укрыты, и перебралась на Роберта, оседлав его сверху. Затем страстно поцеловала. А когда отстранилась, от нее не укрылось что-то новое в его взгляде, обращенном к ней, что-то искреннее.
— Я его с удовольствием съем, если ты не станешь снова уговаривать меня не делать аборт.
— Можно вообще об этом не говорить.
Роберт, уже чувствуя возбуждение, медленно провел ладонями по податливому телу Флейм, ее нежной коже. Спина, грудь, бедра. Потянулся к ней для поцелуя, и она тут же подалась ему навстречу. Целуя ее, он четко осознал, разговоры бесполезны. Ему стоит зайти с другой стороны и найти себе союзников. Не откладывая.
— Как думаешь, мы можем ненадолго отложить завтрак?
— У нас просто нет другого выхода!
Флейм расслабилась, отвечая на каждый поцелуй Роберта, на каждое его прикосновение, растворяясь в нем. Неужели он наконец понял, что не в его силах что-либо изменить в отношении ребенка, который никогда не появится на свет? Весьма сомнительно. Но прямо сейчас хотелось просто забыть о том, насколько разного они хотят.

— Проходи, Боб. И поверь мне на слово, такого вкуснейшего рагу, как у Мэйбл Бофорт, ты не ел в своей жизни.
Роберт уверенно вошел в дом, в котором когда-то в прошлом его держали пленником и из которого он столько раз пытался бежать. Иронично. Теперь он желанный гость здесь. Пару раз до этого они с Бофортом заезжали к нему домой, но это были весьма краткие визиты. Сейчас же он был приглашен на полноценный обед.
— Мам, у нас гости!
Мэйбл Бофорт вышла из двери, за которой располагалась кухня, и с самой добродушной улыбкой взглянула на сына и Роберта Барра.
— Роберт, приятно видеть тебя. Хорошо выглядишь.
— Мэйбл, вы само очарование.
— Скажешь тоже, и зови меня тетушка Мэй, мы же теперь считай родня.
Роберт постарался скрыть за улыбкой, насколько ему претит эта мысль, породниться с семейкой Флейм. Но увы, горькая правда состояла именно в этом. Если, конечно, он сумеет удержать Флейм от аборта.
— Обед будет готов минут через пятнадцать, а пока я принесу вам по пиву.
— Отличная мысль, мама.
Миссис Бофорт скрылась за дверью кухни, вернувшись буквально через пару минут с двумя открытыми бутылками пива.
Роберт поблагодарил женщину. Луизианское лето было довольно жарким, почти как в Лас-Вегасе. У него действительно пересохло в горле. В машине Бофорта не было кондиционера.
— Мы с Бобом будем на крыльце, позовешь, как все будет готово.
— Конечно, сынок.
Они с Бофортом устроились на крыльце и первые пару минут, потягивая пиво, обсуждали всякую ерунду. Роберт решил постепенно подвести разговор к интересующей его теме.
— Знаешь, я несильно религиозен, Боб. Только не говори об этом моей матери. Но я искренне считаю, что тебя нам послал Всевышний.
— В каком смысле?
— Без тебя мы снова оказались бы на мели, когда денежки того мафиози закончились бы.
— У этого Всевышнего, мне кажется, есть конкретное имя. Флейм.
Рой рассмеялся, соглашаясь.
— Моя сестрица никогда не умела усидеть на месте, всегда что-то затевала вокруг себя. Но признай, твой братец поступил с ней ужасно, подло использовав. А ты ее инструмент мести. Хотя не думаю, что ты сильно против, учитывая…
Бофорт многозначительно посмотрел на него, намекая на их сексуальную связь с Флейм. Роберт решил уйти от обсуждения данной щекотливой темы.
— Откроешь секрет?
— Какой?
— У Янсена Флейм украла довольно много. Да и я уже прилично заработал и знаю, какие суммы переводит тебе сестра. Но никак не возьму в толк, куда ты тратишь эти деньги? Этот дом выглядит в точности как тогда, когда вы держали меня здесь в заложниках. Запущенным и требующим ремонта. Да и машина у тебя довольно старая.
— Все верно, Боб. Но пойми, Бофорт очень маленький городок. Все на виду, все знают друг друга. Если ты вдруг неожиданно разбогатеешь, никто не порадуется за тебя. А зависть ужасная вещь. Мне ли как шерифу не знать. Я на официальной должности, зарплату получаю из налогов жителей и не могу светиться. Поэтому раз или два в неделю позволяю оторваться себе в Новом Орлеане. А в отпуск еду подальше, где могу без стеснения тратить деньги от Флейм. Лучшие гостиницы, еда, девочки и развлечения. И оказывается, деньги не такие и большие. Возвращаюсь всегда с пустыми карманами.
На самом деле Роберта не особо волновало, куда Бофорт тратит деньги от Флейм, ему требовалось вывести разговор в нужное ему русло.
— Теперь мне многое ясно, но все-таки… Думаю, было бы неплохо отремонтировать дом. Покрасить снаружи, заменить мебель внутри, освежить стены. Сделать подарок Мэйбл и Римме. Деньги ведь не проблема в данный момент.
— Возможно, ты прав, но объясни, почему вдруг озаботился состоянием моего дома? Тот, в котором вы живете с Флейм, вполне себе шикарный.
— Прекрасный дом, я не жалуюсь. Но и о будущем нужно подумать.
— О будущем? Разве вы с Флейм не собираетесь через пару недель в Мадрид лететь?
Роберт решил, самое время скинуть на Бофорта бомбу.
— Флейм беременна.
— Флейм, что?
— Ты не ослышался. Она беременна. И после рождения ребенка нам потребуется помощь. Твоя, но в основном Риммы и тетушки Мэй. У Флейм ведь никакого опыта относительно детей. Вот я и подумал, что стоит обновить дом. Сделать его более комфортным.
— Флейм рожать собралась? Прости, но я знаю сестру. Она не…
— Увы, ты прав. Но ей придется считаться с моим мнением.
Бофорт пристально и изучающе посмотрел на него. Роберт был вполне серьезен. Он не даст Флейм убить их ребенка, какие бы средства для этого не пришлось применить.
— Ты ведь не любишь мою кузину, зачем тебе ребенок от нее?
— Это мой ребенок, на остальное мне плевать.
— Это я могу понять. Ничего себе, я стану дядей! Если родится мальчик, будем все вместе ходить на рыбалку. Как я всегда мечтал.
— Почему ты не делаешь этого со своими детьми?
Роберт знал, что Рой Бофорт был женат, и у него есть двое сыновей, десяти и восьми лет.
— Бывшая выбила судебный запрет на мое приближение к ним. — Раздраженно бросил Бофорт, допивая свое пиво. А затем дополнил. — Подумаешь, ударил ее пару раз при детях. Это не повод впадать в крайности.
Роберт решил промолчать на заявление Роя. Но он искренне порадовался за его бывшую жену и сыновей, которым теперь не придется иметь дело с этой криминально-аморальной семейкой. Тем же относительно себя он похвастаться не мог. Если бы знать наверняка, что удастся вынудить Флейм родить, а потом щедро откупиться от нее, забрав ребенка, навсегда с ней распрощавшись. Но в чудеса Роберт давно не верил. Сейчас главное не допустить аборта.
— Так что насчет ремонта дома, Рой?
— А давай сделаем это! Мой племянник заслуживает только лучшего. Но ты у нас белый воротничок, вряд ли что-то смыслишь в покраске и прочем. Не, можно нанять кого-то, но я не хочу…
— Привлекать внимания. Я понял. А насчет покраски и прочего тут я могу удивить тебя. И даже научить кое-чему.
— Здорово! Знаешь, Боб, я всегда мечтал иметь брата. Расти с двумя девчонками то еще удовольствие.
Роберт поперхнулся пивом, но все-таки сумел улыбнуться и кивнуть, не выказав презрения Бофорту. Чтобы тот решил, что он разделяет его братский восторг.
— Я могу матери сказать о ребенке Флейм?
— Конечно. Мы же теперь семья. А в семьях нет секретов друг от друга.
Роберт был абсолютно доволен собой. Ловушка для Флейм захлопнулась. Этого он и добивался. Какой бы страной семьей не были Бофорты, но они влияли друг на друга. И осуществить затею с абортом Флейм теперь будет гораздо труднее, когда родня начнет давить на нее, отговаривая.

Флейм вернулась домой в приподнятом настроении, ощущая приближения скорой свободы. Анализы и новый осмотр у доктора Марион не выявил у нее противопоказаний к аборту, и уже на завтра была назначена сама процедура. А это значило, что уже менее чем через сутки с неудобной проблемой будет покончено, и ее жизнь вернется в прежнее русло. И не придется откладывать поездку в Мадрид.
Закрывая за собой дверь, Флейм все-таки постаралась скрыть радость, чтобы Роберт заранее не догадался, что она задумала, и не мог бы ей помешать. Только это оказалось излишней предосторожностью, ведь Роберта дома не было. К холодильнику в кухне с помощью магнита была прикреплена записка от него: «Мы с Роем у тетушки Мэй».
Флейм зло сорвала записку. Этого только не хватало! Какого черта Роберт забыл у ее тети? Она была безумно голодна, но не стала терять время. Роберт явно что-то замыслил, и ей следует остановить его. Как же ее уже достало, что он лезет в ее жизнь и жизнь ее родных!
Флейм схватила ключи от машины и спешно вышла из дома.
А подъехав к дому тети, не поверила своим глазам. Рой стоял на стремянке и красил раму окна на втором этаже. Роберт валиком красил крыльцо.
Флейм выскочила из машины и сразу направилась к нему, морщась от бившего в нос запаха краски, внезапно окружившего ее посреди летнего зноя, вызывая тошноту.
— Не соизволишь объяснить, что ты здесь забыл, и что вообще происходит?!
Флейм выглядела сердитой, метала в него злобные взгляды, но Роберту было плевать на ее настроение. Ей и повода не нужно, чтобы злиться.
— Мне кажется, вполне очевидно, чем я занят.
Роберт помахал валиком в воздухе, чтобы, видимо, все прояснить. Снова принимает ее за идиотку?
— Сестренка, чего ты волнуешься? Сама видишь, приводим дом в порядок. Давно пора было это сделать.
Неожиданно за ее спиной появился Рой. Флейм обернулась к нему, недовольно разглядывая. Выглядел он веселым и довольным, словно действительно не происходит ничего особенного.
— Что-то я не припомню, Рой, твоего рвения заниматься чем-то полезным по дому?
— Ну, Роберт предложил…
— Значит, Роберт.
Флейм снова обернулась к Барру. На его губах сияла уже хорошо знакомая ей высокомерная улыбочка.
— Позволь спросить, откуда у тебя деньги на краску и прочее?
— Снял немного с нашего счета.
— Ты хотел сказать с моего?
— Кузина, не придирайся к Бобу. Он же хочет, как лучше.
— Знаю я, чего он хочет. Свести меня с ума!
Снова окинув его злым взглядом, Флейм прошла мимо него и направилась в дом. Роберт последовал за ней.
— Почему тебя не устраивает, что я хочу привести дом твоей тети и кузенов в нормальный вид? Саму тебя явно не заботит, в каких условиях они живут.
— Вот только не надо уверять меня, что решил сделать доброе дело. Ты ненавидишь мою родню, не меньше меня. И я не позволяла тебе пользоваться моими счетами без разрешения!
— Если бы не я, твой счет давно превратился бы в огромный ноль. Бесись сколько вздумается, у меня полно дел, и я не собираюсь тратить время на твои истерики.
Роберт вышел на улицу, и тут же из кухни появилась тетушка Мэй с графином лимонада и двумя стаканами на подносе.
— Это ты, дорогая. Я думала, мне показалось.
— Что здесь происходит, тетушка?
— Дом давно требует ремонта и покраски. Роя не допросишься. А Роберт сам предложил этим заняться.
— Но почему я не в курсе? И вообще, с каких пор Роберт почетный гость в твоем доме?
— Они с Роем пару раз после физиотерапии заезжали в гости, перекусить чего-нибудь. Мы обе знаем, ты, милая, кулинарными талантами не обладаешь.
Чертов Роберт! Раскинул свою паутину и пытается переиграть ее! Хочет перетянуть на свою сторону ее родню, своей мнимой заботой об их комфорте. Видимо, надеется, что они встанут на его сторону относительно аборта? Но ничего у него не выйдет!
— Мэйбл, неужели ты забыла? Роберт мне необходим для мести Куинну. А вы с Роем… неожиданно решили с ним подружиться? А он всего лишь манипулирует вами!
— Флейм, дорогая. Тебе уже пора забыть о Куинне.
— Что?
— У вас с Робертом скоро появится маленький. Поэтому я и согласилась на ремонт. Когда малыш родится, переберетесь к нам. У тебя же совсем нет опыта с детьми. Мы с Риммой будем помогать тебе.
Флейм задохнулась от возмущения. Какой же Роберт негодяй! Сообщил ее родне о ребенке за ее спиной. Как он посмел! Но ничего, завтра ребёнок исчезнет, и чтобы там не затевал Барр, его планам наступит конец.
— Ребенка не будет!
— Но Роберт сказал…
— Да плевать мне, что сказал Роберт! Ребенка не будет!
В этот момент послышался скрип входной двери, Флейм обернулась и наткнулась на суровый и тяжелый взгляд Роберта, который явно слышал ее последние слова.
— Что смотришь? Хочешь стать папочкой? Найди себе для этого кого-нибудь другого!
Флейм фурией пронеслась мимо него и выскочила из дома.
Мэй Бофорт растерянно смотрела на него.
— Что на нее нашло? Я не сказала ничего…
— Не волнуйтесь, Мэй. Я обо всем позабочусь.
— Но Флейм хочет избавиться от ребенка.
— А это мы еще посмотрим.

Вечером, приняв горячую ванну, Флейм облачилась в шелковую пижаму и сейчас стояла, разглядывая себя в зеркале. Живота еще не было видно, ведь срок ее беременности слишком мал. С Робертом они не разговаривали почти весь день, который провели у ее тетушки.
Пока Рой и Роберт продолжали затеянную покраску снаружи, она срывала злость на вещах в комнате, в которой жила когда-то. Пришедшей позвать ее на обед Римме тоже досталось от нее. Окончательно ее вывело из себя, что, войдя в кухню, Флейм обнаружила, что тетушка и Римма складывали посуду в коробки, потому что завтра должны были прийти нанятые Робертом рабочие, чтобы убрать старые кухонные шкафы и технику и установить все новое.
В итоге домой ехали они с Робертом молча. Она много чего хотела бы ему высказать, но в данный момент больше ее волновало, что он конкретно затеял, зачем пытается подружиться с ее родней, купив их ремонтом в доме. А еще, чтобы Барр не узнал о ее завтрашней записи на аборт и не помешал ей избавиться от нежелательного ребенка.
Флейм задрала топ от пижамы и провела ладонью по плоскому животу. Пожалеет ли она однажды, что не родила этого ребенка? Нет, из нее точно получится самая ужасная мать на свете, но все-таки… если бы речь шла о ребенке Куинна, но Роберт… Она никогда не хотела с ним никаких отношений, ненавидела себя, что желает его, не может противостоять его чарам. Но при этом всегда знала — эта история временная. Если раньше думала, что избавится от него, заставив убить брата, то теперь была уверена, однажды он исчезнет, чтобы восстань из мертвых, и вычеркнет ее из своей жизни. Но тогда почему вцепился в этого ребенка?
— Я думал, ты уже спишь.
Флейм обернулась. Роберт стоял в дверях, разглядывая ее.
— Уже собираюсь лечь. Если хочешь поговорить, я не в настроении.
— Я тоже не настроен на разговоры.
Роберт подошел к Флейм и встал у нее за спиной. Она все еще держала ладонь на своем обнаженном животе. Размышляла об их ребенке и том, что собиралась сделать завтра?
Пока она нежилась в ванне, он покопался в ее сумочке. Увидел новую запись в ежедневнике на завтра к доктору Марион, ее врачу-гинекологу. И пришел к очевидному выводу, завтра Флейм намерена сделать аборт. А он собирается ей помешать.
Роберт одной рукой убрал кудрявые локоны с плеча Флейм и прикоснулся к нему губами, другую он положил на ее ладонь, лежащую у нее на животе.
Флейм знала, что нужно послать Роберта к черту, выставить за дверь и запереться на замок, но не сделала ничего из этого, позволив ему себя поцеловать. Прикасаться к своему телу. Она хотела, чтобы он любил ее сегодня, ведь завтра она собиралась убить его ребенка.
Роберт медленно стянул с Флейм топ, обнажая, продолжая целовать. Он не знал, как убедить ее не делать аборт: ни секс, ни разговоры не помогали. Конечно, у нее не было ни одной причины, хотеть родить его ребенка. К тому же насилие, которое Флейм пережила в детстве, сильно травмировало ее. Ее родители не были для нее хорошими примером, и она считала, что тоже не сможет позаботиться о ребенке.
Но он хотел этого ребенка. И Флейм придется считаться с его мнением.

Флейм распахнула глаза, не помня, как уснула. Она желала в постели в своей комнате под одеялом, абсолютно голая. Роберта рядом не было, но вмятина на подушке с его стороны подтверждала, эту ночь они провели вместе. Ей ничего не приснилось. Роберт снова был нежен и ласков, как в ту самую ночь, в которую, возможно, был зачат их ребенок.
Флейм недовольно нахмурилась. Ей не нужны были его нежность и ласка, ведь единственная цель Роберта убедить ее не делать аборт. Но она не собиралась потакать неизвестно откуда взявшемуся у него отцовскому инстинкту. О рождении этого ребенка не может быть и речи.
Флейм потянулась за мобильным телефоном, посмотреть сколько сейчас времени, и не проспала ли она. Часы показывали половину девятого. Встреча с гинекологом у нее запланирована на полдень. Через несколько часов проблема с ее беременностью будет решена. И Роберту придется смириться.
Для начала ей следует встать и принять душ. И надеяться, что Роберт поверит, что сегодня она запланировала поход в салон красоты, и не сможет помешать ее планам.
Едва Флейм подумала о Роберте, как он появился в ее комнате собственной персоной, с подносом с завтраком в руках.
— Доброе утро.
— Едва ли.
— Все еще не в настроении, Флейм?
— И твоё присутствие его не добавляет.
— Если я против убийства нашего ребёнка, это не значит, что я твой враг. Я принес тебе тосты, джем и яичницу. Про сок и кофе тоже не забыл.
— Ты так заботлив, дорогой. — Съязвила Флейм.
Роберт мысленно представил, как опрокидывает на нее поднос с едой. И за что только судьба послала ему эту дьявольскую женщину? По иронии также сделав ее матерью его будущего ребенка. Иногда глядя на Флейм и ее выходки, он искренне начинал скучать по «Норфолку».
— Чтобы ты не делал, Роберт, тебе не задобрить меня. Я не собираюсь рожать ни этого, никакого другого ребенка.
— Я просто завтрак тебе принес, не бесись.
Милая обманчивая личина Роберта, пытающегося ей угодить, не могла ввести ее в заблуждение. Недолго он будет чувствовать себя хозяином положения.
— Принес, спасибо. Теперь можешь идти. Я душ хочу принять.
— И я тебе мешаю… из-за стеснения? Брось, Флейм. Я уже все видел. Ты понимаешь, о чем я.
— Убирайся!
Роберт оставил поднос на кровати и вышел за дверь. Только уходить он не собирался, Флейм ждет огромный сюрприз. Сегодня она не убьет их ребёнка. Он не даст ей это сделать. Хорошо, что вчера успел порыться в ее ежедневнике и прочел о записи к гинекологу. Гадать не приходилось, естественно для аборта.
Подождав, когда за дверью раздастся шум воды, Роберт прошмыгнул обратно в комнату Флейм. Первым делом проверил блокираторы на окнах. Установил он их еще вчера днем перед поездкой к Рою, после отъезда Флейм. Прекрасно понимая, что в ближайшее время она намерена сделать аборт. Проверив каждое окно в комнате, с усилиям пытаясь их открыть, Роберт с удовлетворением отметил, что блокираторы не подвели, теперь окна нельзя открыть изнутри и сбежать. Одна из игрушек Флейм, обернувшаяся против нее, ведь именно с помощью этих самых блокираторов она собиралась предотвратить его побег.
Затем Роберт вывернул все ящики в комнате, забрав с собой все острое: от маникюрных ножниц до ножа для вскрытия писем. Также он прихватил с тумбочки мобильный Флейм, чтобы она не могла позвонить братцу и попросить о помощи.
После чего Роберт вышел из комнаты и запер дверь на ключ.
Флейм довольная и обновленная вышла из душа, вытирая волосы полотенцем. Совсем скоро ее жизнь вернется в прежнее русло.
Она села на кровать, отодвинув от себя поднос с едой, с тоской глядя на манящую чашку с кофе. Перед операцией нельзя есть и пить. Хотя она была страшно голодна. Думать о том, что ее аппетит связан с беременностью, она себе запретила, как и думать о ребенке или привязываться к нему. Матери из нее не выйдет.
Высушив волосы феном и собрав их в пучок, Флейм оделась. Путь в Новый Орлеан неблизкий, если она не хочет опоздать, ей уже нужно выезжать. Когда она вернется, Роберт будет на физиотерапии.
Флейм подошла к двери и попыталась ее открыть, но у нее не вышло. Она повторила попытку, бесполезно. Не может быть! Мерзавец не мог запереть ее!
Флейм принялась колотить руками по двери.
— Роберт! Открой немедленно и выпусти меня! Слышишь, открой немедленно!
Из-за двери раздался голос Роберта.
— Я не дам тебе убить нашего ребёнка.
— Сколько можно говорить, это не тебе решать. Перестань вести себя как идиот.
— Повторять я не стану, Флейм. Будешь сидеть взаперти, пока не передумаешь.
— Я не твоя собственность. Ты действительно хочешь, чтобы в твоем ребенке текла моя кровь? Это же абсурд! К тому же у тебя уже есть сын. Твой наследник.
— Ты не хочешь убивать нашего ребенка, просто признай.
— Чушь! Я одинаково ненавижу и тебя, и его. И если ты не откроешь, я выпрыгну из окна. Слышишь меня? Клянусь, что выпрыгну! Даже если сломаю себе шею.
— Давай, Флейм, прыгай. Если хочешь.
Флейм на секунду ужаснулась словам Роберта, а потом метнулась к ближайшему окну. К своему ужасу и разочарованию поняла, что и здесь Барр все просчитал. Окно было зафиксировало блокираторами, открыть его стало невозможно. Она проверила другие окна. Та же картина. А значит, она не сможет выполнить свои угрозы. Но если Роберт думает, что удержит ее или заставит родить, то сильно ошибается.
Никакого ребенка не будет, она позаботится об этом.

Флейм уже целый час сидела на кровати и с досадой смотрела на запертую дверь, хотя это и никак не помогло бы ей вырваться наружу. Снова Роберт объявился ближе к обеду. Она не знала, отлучался ли он на физиотерапию или все это время торчал дома, развлекаясь со своими любимыми компьютерами внизу.
Как только Барр запер ее и убрался, она немедленно собиралась позвонить Рою, чтобы тот приехал и освободил ее. Только не обнаружила свой мобильный на тумбочке. Роберт явно утащил его. Это разозлило ее, но она не собиралась сдаваться. Поэтому начала искать другие способы выбраться из комнаты.
Из попытки вскрыть дверной замок шпилькой у нее ничего не вышло. В фильмах у героев подобное получалось легко и просто, буквально за несколько секунд. Она же, потратив впустую более получаса, в итоге бросила это бесполезное занятие.
Затем обыскала все ящики в поисках ножниц или канцелярского ножа, чтобы попытаться вскрыть блокираторы на окнах. Она покупала их лично, поэтому знала, под пластиковым верхом находится металлическая основа, и если добраться до нее, возможно, у нее выйдет взломать их. Но Роберт предусмотрел этот вариант, заранее убрав все острое из ее комнаты. Поэтому далее она решила разбить пластиковый верх блокиратора шпилькой туфли. Она била по нему, что было сил. Кое-где пластик в итоге треснул, и несколько кусочков отлетело от него, но до внутренностей она так и не добралась. Поэтому решила перейти к более решительным действиям, разбив стекла окон, кинув в них стулом.
Флейм понимала, что, если у нее выйдет, выбираясь через окно, она обязательно порежется, но посчитала это небольшой платой за долгожданную свободу.
Но и тут ее ждало новое разочарование. Стул был большой и тяжелый, увы, слишком большой. Когда она швырнула им в окно, стул ударился об оконную раму и отлетел на пол, не причинив никакого вреда стеклу.
Флейм повторила попытку, но результат вышел тем же.
Со злости она ударила по окну кулаком, надеясь разбить, но уже от одного удара испытала сильную боль в руке, а стекло даже не треснуло.
Вот поэтому теперь она, съев давно остывший завтрак, запив его холодным кофе, сидела на кровати, гипнотизируя дверь, ожидая, когда Барр смилуется и появится с ключом.
Услышав звук открывающейся двери, Флейм почти решила, спрятаться за ней и напасть на Роберта, оглушить стулом, а затем убежать. Только разум подсказал, он гораздо сильнее ее, и если ей и удастся застать его врасплох, в итоге он все равно с ней справится и снова запрет.
Поэтому Флейм выбрала попытку договориться с ним по-хорошему выпустить ее.
Дверь открылась, и Роберт вошел в комнату с подносом в руках.
— Не знаю, успела ли ты проголодаться…
— Я не голодна.
Зло процедила Флейм, ему едва удалось ее расслышать. Но выражение на ее лице четко отображало негативный настрой. Роберту показалось это забавным. Он много недель сидел в клетке в Санта-Барбаре, и Флейм не переживала о его душевном состоянии в тот момент. Просидеть в собственной комнате каких-то три часа, это же курам на смех в сравнении.
Роберт поставил поднос с едой на трюмо и обернулся к Флейм.
— Тебе следует подумать о ребенке.
— Все мои мысли о нем заканчиваются на слове — аборт.
— Кстати, об этом. Я позвонил доктору Марион и отменил твой визит.
Флейм коротко рассмеялась.
— Я могу заново записаться.
— Можешь. Но для этого тебе нужно отсюда выйти.
— И выйду. Как только у тебя пройдет этот глупый приступ отцовского инстинкта.
— Не рассчитывай на это.
— Ты собираешься держать меня взаперти до родов?
— Если не передумаешь насчет аборта. В противном случае, эта комната станет твоей тюрьмой на ближайшие семь месяцев.
— Ты не посмеешь, Роберт.
— Если ты не голодна, я пойду. У меня куча дел.
Роберт развернулся к трюмо, чтобы забрать поднос.
Флейм не хотелось признавать, но она действительно проголодалась. Фасолевый суп приятно пах, не говоря о чудесном аромате свежих гренок. Но из упрямства она не собиралась признавать, что хочет есть.
— Это же глупо, Роберт! Зачем тебе ребенок от меня? Это же кошмарный сон, мы с тобой папа и мама.
Роберт знал, ему не следует говорить Флейм того, что вертелось на языке, но ее упрямство невероятно раздражало, поэтому он не сдержался. Хотел найти для подобного разговора более подходящее время, чтобы не обидеть и не уязвить ее. Но сейчас она не оставляла ему выбора.
— Твое наличие необязательно в этом уравнении.
— Неужели? А вынашивать и рожать кто будет?
— Посчитаем это что-то вроде услуг суррогатной матери.
— Наконец, ты открыл свое истинной лицо. Меня тошнило от твоих лицемерных…
Внутри Флейм испытала обиду от слов Роберта, хотя это и было глупо. Становиться матерью его ребенка она не собиралась ни при каком раскладе.
Роберт все-таки решил оставить обед Флейм, забрав с тумбочки лишь поднос с остатками завтрака, раз его она все-таки съела. Обед съест, когда захочет. Борьба за ее беременность будет сложной и утомительной, это должно было быть ему понятно с самого начала.
— Я не выпущу тебя, пока ты не передумаешь.
— Я не передумаю.
— Как знаешь. Увидимся вечером.
Роберт ушел, снова заперев дверь.
Флейм уже готова была кинуть тарелку с супом ему вслед, но голод победил.
Приступая к еде, она вернулась к плану нападения на Роберта. Другого способа выбраться у нее в любом случае нет.

К вечеру ее пыл немного остыл, но только относительно нападения на Роберта. План был не особо надежный, с вероятностью успеха пятьдесят процентов.
Безделье сводило Флейм с ума. Листать глянцевые журналы наскучило ей довольно быстро, даже любимые сборники стихов не скрашивали безнадежность ее положения. Провести семь месяцев запертой в четырех стенах она точно не сможет, не сойдя с ума. Но как заставить Роберта выпустить ее? Попытаться убедить, уговорить, умолять?
Да, можно притвориться, что она передумала делать аборт. Попробовать усыпить бдительность Роберта и избавиться от ребенка за его спиной. Только в этом случае ни о какой их совместной поездке в Мадрид не может быть и речи. Барр не просто не полетит с ней, узнав об аборте, отказавшись от своего участия в ее плане, он обязательно предупредить брата об опасности, чем окончательно все испортит.
Флейм встала с постели и направилась в ванную, умыть лицо. Взгляд ее упал на бритвенный станок, лежащий на раковине, оставленный ей здесь утром. Почему она раньше не подумала об этом?
Схватив станок, она вернулась в комнату, аккуратно извлекла лезвие. Снова залезла на подоконник, попытавшись срезать треснувший пластиковый верх с одного из блокираторов. Лезвие было острым и оставило на блокираторе заметные следы, но все-таки недостаточно глубокие. Хотя, если приложить немного усилий…
В итоге она несколько раз порезала себе пальцы. Смотря на выступающую на коже кровь, Флейм прекрасно осознавала, выбираться в окно, когда уже стемнело, гораздо опаснее, чем при дверном свете, но тем не менее… И вдруг ее осенило. А если напугать Роберта? Разыграть самоубийство. Проще сбежать, обдурив его, чем рисковать свернуть себе шею, выпрыгнув в окно.
Она слезла с подоконника. Стала рыться в ящике с косметикой. И почти сразу отыскала алый лак. Лак был дорогой, и его цвет действительно напоминал цвет крови. К тому же он не имел противного химического запаха дешевых лаков. Было бы прискорбно, если из-за запаха Барр раскусил ее спектакль раньше времени.
Флейм вернулась на кровать, легла, положила лак и лезвие рядом с собой. И стала дожидаться, когда Роберт явится с ужином.