Нет покоя для грешников.

Утром Роберт ожидал увидеть Флейм в растрепанных чувствах. В прямом и переносном смысле. С заплаканными глазами, опустошенную и уставшую от бессонной ночи, с затаенной грустью на лице. Он приготовил ей завтрак, вовсе не ожидая, что она к нему притронется.
Но спустилась Флейм вниз при полном параде. В темном брючном костюме, с уложенными волосами, со свежим макияжем на лице. Строгая и недоступная. Да, выглядела она грустной, хотя скорее серьезной и сосредоточенной, но при этом по-доброму улыбнулась ему, когда их взгляды встретились.
— Поговорим?
Роберт не хотел наседать на Флейм, пусть ему и не терпелось узнать, почему она передумала насчет аборта. Сейчас она была той Флейм, которую ему доводилось видеть крайне редко. Спокойную и милую, совсем не похожую на ту, кто способен угрожать, шантажировать и убивать.
— Обязательно, Роберт. Но дашь мне сначала позавтракать? Пахнет очень вкусно, а я безумно голодна.
— Конечно.
Флейм уселась за обеденный стол, подвинула к себе тарелку со своей порцией омлета, взяла половинку сэндвича, панкейк, налила апельсиновый сок. Она знала, чего ждет от нее Роберт и не собиралась избегать разговора. Заранее предугадывала все интересующие его вопросы и собиралась в полной мере утолить его любопытство. Просто хотелось набраться немного сил и смелости, чтобы сказать то, что она решила для себя ночью.
Роберт присел на стул справа от нее, но есть явно не собирался. Лишь налил себе кофе, ожидающе-настороженно, с неким недоверием разглядывая ее.
Роберт терпеливо ждал, пока Флейм закончит завтрак, успев за это время выпить три чашки кофе. При этом стараясь не накручивать себя, чем именно вызваны произошедшие в ней перемены. Какой из двух худших вариантов развития событий окажется верным. Его собираются вычеркнуть или все-таки манипулировать им?
— Спасибо, Роберт. Все было очень вкусно.
— Мне несложно.
Флейм отодвинула пустую тарелку, затем допила сок в стакане.
— Давай перейдем на диван и поговорим. Так будет удобнее.
— Хорошо.
Они перебрались на диван. От Роберта не укрылось, Флейм намеренно постаралась отсесть подальше от него.
— Спрашивай, Роберт.
— У нас будет двойня?
— Да. Вчерашнее УЗИ показало. Я и представить не могла ничего подобного.
— И ты из-за этого передумала делать аборт?
— Возможно, да. А может, и нет. Сейчас я ни в чем не уверена.
— И это не какая-та твоя новая попытка играть со мной? Завтра ты снова не передумаешь?
— Нет. Я не сделаю аборт. По крайней мере, в этом я точно уверена.
Роберт видел по лицу Флейм, ее слова искренны. И хотя он был рад, что она окончательно передумала, теперь ситуация, в которой они оказались, стала гораздо запутаннее. Ведь больше речь не шла только о них двоих.
— Не хочу забегать вперед, но нам стоит решить, что делать дальше. Твои планы, наши планы. Поездку в Мадрид придется отложить. Если она все еще актуальна?
Флейм понимала, на что намекал Роберт. И это было ожидаемо и очевидно в нормальной ситуации, менять текущие планы, собираясь стать родителями. Только их ситуация с Робертом никогда не была нормальной.
— Выслушай меня, хорошо? И попытайся понять и уважать мое решение.
Слова Флейм насторожили Роберта, его явно ждал весьма неприятный сюрприз. И очевидно радоваться тому, что она передумала насчет аборта, весьма преждевременно. Вероятно, ее материнский инстинкт все-таки взял вверх, а его Флейм намерена вычеркнуть из своей жизни и жизни их детей. Только если она считает, что он позволит…
— Я рожу этих детей. Без всяких уловок и вранья. В конце концов, я должна тебе. Хотя бы немного компенсировать… события в Санта-Барбаре, выстрел, «Норфолк». То, что до сих пор заставляет тебя быть рядом со мной, а не с теми, кто дорог тебе. С кем ты действительно хочешь быть.
— Флейм…
Слова Флейм не могли оставить его равнодушным, вызывали дискомфорт, пусть, по сути, были правдивы. Но когда много месяцев спишь с кем-то, а потом эта женщина ждет твоих детей, некомфортно ощущать, что она считает себя для тебя безразличной. Ведь, если быть до конца честным с собой, это уже не было правдой. Флейм ему не безразлична. И он с ней не только по причинам, которые она перечислила.
— Нет, не надо… Мне необходимо сказать…
Роберт кивнул, позволяя ей продолжить.
— Я должна тебе. И раз ты так хочешь быть отцом, я не могу отобрать у тебя еще и это. Твоих детей. Но с моей стороны ничего не изменилось, Роберт. Я не могу и не готова стать матерью. Эти малыши заслуживают любви, счастья и лучшей жизни. То, чего я никогда не смогу им дать.
— Я не понимаю…
— Прекрасно понимаешь. Ведь сам предлагал мне этот вариант.
Флейм видела недоверие во взгляде Роберта, словно он не мог до конца осознать, что она собирается ему предложить. Ей даже польстило немного, что он мгновенно не обрадовался скорой возможности избавиться от нее, получить так желанных ему детей, без нагрузки в виде их матери.
— Предлагал, когда ты собиралась делать аборт. Теперь же…
Роберт протянул руку, пытаясь прикоснуться к ее ладони. Но она, считав его намерение, убрала свою руку на спинку дивана. Давая понять, что хочет сохранить дистанцию между ними.
— Что теперь? Что изменилось?
— Я не верю, что ты передумала только из-за каких там долгов передо мной. Не думаю, что сильно ошибусь, предположив, что ты тоже уже любишь этих детей, хочешь их рождения. Но почему-то собираешься исключить себя из их жизни.
Флейм болезненно поморщилась. В какой момент Роберт умудрился решить, что она способна на глубокие чувства, к которым в том числе относится материнская любовь? Она не испытала на себе любви своей матери, понятия не имеет, как эта любовь проявляется, чтобы даже в теории воспроизвести ее. Да и вообще, зачем заговорил о том, что к делу совершенно не относится?
— Нет, я не люблю. Но и зла им не желаю. Может, я покажусь тебе сумасшедшей, но в их появлении есть что-то символическое.
— О чем ты?
— Я отобрала две жизни. Отца и Янсена. И взамен должна дать две другие.
— А как Куинн и его смерть вписываются сюда?
— Да, Куинн. Верно.
Флейм ни секунды не сомневалась, что Роберт припомнит ей своего братца. Но рассуждать о третьей жизни, которую она все еще собиралась отобрать, совсем не хотелось. Пытаясь впервые поступить благородно, не хочется…
— Я освобождаю тебя ото всех обязательств перед собой. Относительно Мадрида и Куинна.
— Ты сейчас серьезно?
— Вполне. Но кое-то потребую взамен.
— Я слушаю.
Роберт решил для начала узнать весь план Флейм, а лишь потом делать выводы или пытаться переубедить ее.
— Как только дети родятся, вы все трое исчезнете из моей жизни. Я прошу тебя не возвращаться с ними в этот дом. Я официально откажусь от всех прав на них в твою пользу. «Фонд» ты тоже можешь оставить себе, как источник дохода. А мне достанутся некоторые счета и деньги на них. Там достаточно для неплохой жизни на пару лет.
— А что с Куинном?
— Я все еще собираюсь убить его. Знаю, ты постараешься помешать мне, но здесь тебе не выиграть, Роберт. Но в остальном, клянусь, мои действия тебя не затронут. Ни твою бывшую жену, сына, Иден или Келли. Они будут в безопасности. Я не причиню им вреда.
Роберт скрестил руки на груди, ощущая раздражение. Не только потому, что не видел братца более пятнадцати лет, но тот продолжает отравлять ему жизнь. Смерть Куинна точно заденет Натали, их дочь и Роберта-младшего, возможно, Келли, когда она о ней узнает. И Флейм прекрасно это понимает. Но решил не затевать из-за этого спор. Ведь он действительно попробует помешать ей убить бывшего любовника.
— Почему ты не можешь просто забыть? Почему не можешь оставить Куинна в прошлом?
— Он был моим первым и единственным шансом познать любовь. Быть с кем-то по-настоящему близкой и быть любимой, дарить свою любовь. Своим предательством он отобрал у меня этот шанс.
— Ложь, Флейм. И ты сама знаешь это. Между тобой и Куинном никогда не было настоящей близости.
Флейм хмыкнула.
— Но была с тобой? На это ты намекаешь? Роберт, это же смешно. Я использовала тебя, ты использовал мое тело. Ничего большего между нами никогда не было.
— И это тоже ложь.
— Не хочу обсуждать это. Я все для себя решила.
— Я вижу.
— И что думаешь?
— Что не собираюсь бросать своих детей, раз ты решила отказаться от них.
Флейм ушам своим не верила. Что Роберт несет? Сам себя слышит? Он лелеял мечту забрать ребенка, теперь уже детей, после их рождения и исчезнуть, а сейчас обвиняет ее, что она собирается их бросить? Но именно этого он и желал! Только спорить, ссориться или что-то доказывать ему ей совершенно не хотелось.
— Это лучшее из возможных решений. Ты не можешь не понимать…
— Я понимаю лишь одно, ты струсила. И любишь детей, которых носишь, хоть и пытаешься отрицать.
— Ты не знаешь ничего о моих чувствах.
— Сильно сомневаюсь.
Роберт отлично понимал, что сейчас противоречил сам себе. Лицо Флейм ярко выражало непонимание, но он хотел убедиться, быть уверенным, что в итоге не окажется вычеркнутым из жизни своих пока не рожденных детей.
— Ты согласен или нет?
— Согласен, раз ты все для себя решила. Уверена, что не пожалеешь?
— Я уверена, что ты дашь этим детям все, чего никогда не смогу дать я. И не говори, что не испытываешь облегчения, что не запачкаешься в истории с Куинном. И тебе не придется делить свои родительские обязанности со мной.
Смотря на Флейм, ее уверенный взгляд, с примесью грусти, Роберт в тысячный раз напомнил себе, она во всем права. Ее сложно представить в качестве матери. Да и дети в ее утробе не заслужили аморальную мать-убийцу. Через пару месяцев после ее родов, когда он с детьми окажется вдали от нее, полностью примет, что случившееся лучший вариант, лучший выход из сложившейся ситуации. Ведь все вышло именно так, как он хотел, как воображал много раз. Но что-то внутри него протестовало против подобного расклада. Внутренний голос предательски шептал — детям нужна мать. Флейм постепенно менялась, пусть эти изменения и давались ей трудно. А у него впереди почти семь месяцев, чтобы убедить ее, что она хочет быть матерью, и любит детей внутри себя.
Роберт тут же постарался выкинуть столь абсурдные мысли из головы. Кажется, стокгольмский сидром вовсе не выдумка. Или он просто спятил. Нет смысла думать о чем-то еще, раз совсем скоро получит детей, рождения которых так жаждал. Этого вполне достаточно.

Очередной прием у доктора Марион прошел отлично. И с ней, и с малышами было все в порядке. В ее сумочке лежал список витаминов и нескольких средств, которые должны были облегчить некоторые неприятные недомогания, связанные с беременностью, но в аптеку Флейм решила заглянуть в следующий раз. Сегодня она чувствовала себя уставшей и невыспавшейся.
Входя в дом, Флейм уже планировала, как отправится в свою комнату и проспит до самого вечера. Но буквально застыла на пороге при взгляде на гостиную. По всей комнате в вазах стояли букеты магнолий всех возможных цветов и оттенков, наполняя пространство вокруг их терпким ароматом. Это явно было дело рук Роберта и должно было выглядеть мило, но вызвало у нее стойкую неприятную ассоциацию с прошлым. Да, она обожала магнолии, но в данный момент подобный сюрприз ее вовсе не обрадовал.
Почти тут же послышались шаги Роберта на лестнице. Он спустился вниз с улыбкой, абсолютно довольный собой.
— Ты вернулась. Что сказала…
— Спасибо за цветы.
Выпалила Флейм, спешно проходя мимо него, направляясь наверх, словно сбегая. Роберт озадаченно смотрел ей вслед. Либо что-то случилось на приеме у врача, либо его сюрприз ей не понравился. Он предпочитал второй вариант.
В любом случае гадать Роберт не собирался и отправился следом за Флейм. И обнаружил ее растерянно стоящей посреди своей комнаты. Да, ее комнату он тоже заставил магнолиями, и почему-то она нервничала из-за этого.
— Что-то не так с детьми?
Флейм вздрогнула от голоса Роберта, раздавшегося за ее спиной. В ее комнате стояло еще несколько букетов с магнолиями, что лишь усилило ее тревогу.
— С детьми? Нет, с ними все хорошо.
Ответила Флейм, обернувшись к нему. Ее лицо выглядело бледный и испуганным. Ему в голову закралась мысль, что, возможно, цветы ассоциируются с каким-то эпизодом из ее детства, вызывая воспоминания об отце. Но он уже преподносил ей букет несколько недель назад, и она отреагировала тогда совсем иначе.
— Тогда, что с тобой, Флейм?
Флейм понимала, ей лучше промолчать. Это же просто глупость какая-то, так реагировать на попытку Роберта сделать ей приятное. Но, несмотря на это, все-таки сказала:
— Близнецы не так уж и отличаются, правда?
Роберт скривился. Отлично! Снова чертов Куинн!
— Мой брат дарил тебе цветы, и…
— Нет, Куинн никогда не дарил мне цветов.
Флейм натянуто улыбнулась. Это было чистой правдой.
— Тогда я не понимаю.
— Он дарил их Келли.
Роберт молча ждал от нее дальнейших объяснений.
— Когда я устроила ей несчастный случай. Чтобы Келли упала с лестницы и погибла в брачную ночь…
Взгляд Барра был невыносим, в курсе данного события он явно был. И, скорее всего, в очередной раз жалеет, что вообще с ней связался. Чувствуя вину за тот поступок прошлого, она поспешила дополнить:
— Келли не погибла. Падение вызвало лишь временный паралич.
— Я знаю.
Насчет падения Келли с лестницы в ее первую брачную ночь с его братом, он узнал от Круза, когда тот пытался спасти его и вернуть в Санта-Барбару из Луизианы. И был рад, что ее паралич тогда был временным. Собственные пятнадцать лет, проведенные в инвалидном кресле, отлично давали понять, насколько это трудно вынести не только физически. Почти также сложно, как вновь получить напоминание, кем является Флейм на самом деле. Но, учитывая обстоятельства, зацикливаться на этом не стоило.
— Что не так с цветами?
— Когда Келли выписали из больницы, Куинн заставил цветами весь дом для нее, чтобы сделать ей приятно.
— Ясно. И проблема?
— Конечно, так он проявлял свои чувства к ней. Свою любовь и заботу. Но с ее стороны все выглядело, словно это просто жалость.
Кажется, Роберт начал понимать логическую цепочку в голове Флейм. Весьма странную логическую цепочку на его взгляд.
— И раз я не испытываю к тебе чувств. Любви. Цветы — моя попытка посочувствовать и пожалеть тебя?
— Словно со мной что-то не в порядке. И мне они необходимы в качестве утешения.
— Я всего лишь хотел сделать тебе приятно.
— Я знаю, Роберт.
— Но раз тебе неприятно, я все вынесу и выкину.
Роберт направился к ближайшему букету, явно собираясь выполнить свои намерения, но Флейм остановила его. Она осознавала, насколько глупо себя ведет.
— Не надо, Роберт.
— Почему?
— Я люблю магнолии. И мне действительно приятно. Наверное, очередной всплеск гормонов.
Смотря на Флейм, Роберт решил оставить все как есть. Может, у нее на самом деле гормональный всплеск. Лучше им сменить тему.
— Так что сказала доктор Марион?
— Все хорошо. Беременность протекает нормально. Как и развитие малышей. Она выписала несколько лекарств, их надо купить… Сделаю это завтра. Сейчас мне хотелось бы поспать немного.
— Я сам все куплю. Дай мне список. Но прежде чем лечь, ты должна поесть. Утром ты почти ничего не съела. Голодать тебе нельзя.
Флейм кивнула, соглашаясь. Достала список от врача из сумочки и протянула Роберту.
Прежде чем уйти из ее комнаты, он спросил:
— Я могу пойти на следующий прием с тобой? Мне хотелось бы.
— Конечно, Роберт. Я не против. В конце концов, эти дети принадлежат тебе. Я всего лишь оказываю тебе услугу. Заодно определимся с датой следующего УЗИ, чтобы ты мог увидеть своих малышей.
— Спасибо.
Роберт покинул комнату Флейм, совершенно не чувствуя облегчения, которое должен был испытывать, потому что она все еще настроена полностью соблюсти их договоренности.

Роберт, отставив в сторону пустой стакан, утолив жажду, задержал взгляд на дверце холодильника, к которой с помощью магнита был прикреплен снимок УЗИ. Тут же совершенно забыв, что его ждут дела.
Сама фотография была мала, но даже в немного размытых очертаниях легко угадывалось двое детей. Два крохотных тельца, две большие головы, ручки и ножки. Его дети. Смотреть на них, видеть их было невероятно здорово. Счастье заполняло его изнутри. В голове раздавался звук их сердец, который он смог услышать. Сильные сердца его прекрасных малышей.
Роберт провел рукой по снимку, по очертаниям детей. Во время беременности Натали Робертом-младшим уже существовали аппараты УЗИ, но они еще не давали столь четкого изображения. Да, он и не был ни на одном приеме у врача с бывшей женой. Поэтому сейчас словно заново открывал для себя возможности современной аппаратуры.
Два дня назад они с Флейм были на очередном приеме у доктора Марион. Которая ему понравилась еще при самом первом их с Флейм совместном посещении. Врач все подробно объясняла, отвечала на все вопросы, давала полезные советы. Флейм плохо набирала вес, что вызывало у доктора Марион беспокойство. Она поручила ему строго следить за ее питанием, приемом витаминов, сном и распорядком дня в целом. Поэтому рядом с фото УЗИ он повесил список по дням недели и часам, когда и что Флейм следует принимать. Что из лекарств принимать до, после и во время еды.
Флейм порой капризничала, но соблюдала необходимый распорядок. А еще пыталась запретить ему повесить снимок УЗИ на холодильник, где и она могла видеть его. Попросила забрать и хранить в своей комнате, но Роберт не собирался этого делать.
Не собирался отказываться хоть от одного пункта предстоящего отцовства. Да и разве, если ее намерения отказаться от детей тверды и непоколебимы, какой-то снимок мог стать проблемой? Или все-таки она не до конца уверена, что в итоге сможет отказаться от детей? На самом деле, он бы не удивился, если это оказалось правдой, если бы Флейм передумала и решила стать матерью. В какие-то моменты он порой улавливал в ее взгляде сомнения, а иногда что-то мечтательное. И это должно было огорчать его, но, наоборот, радовало. Даже при трезвом понимании, что их детям будет лучше расти без матери, учитывая, кем была Флейм, Роберт все чаще испытывал сомнения, что действительно хочет, чтобы они не знали своей матери, потому что интуиции подсказывала, что, несмотря на настойчивое отрицание, Флейм любит младенцев внутри себя и способна подарить им свою любовь.
«И что же потом?» — тут же спросил Роберт сам себя. Совместная опека? Праздники, проводимые вместе? Летние каникулы? Жизнь детей на два дома? Флейм где-то рядом до конца его жизни? Хочет ли он для себя подобного будущего? Она точно не впишется в ту жизнь, которая начнется у него, стоит ему восстать из мертвых. Да и вообще, зачем думать обо всем этом, раз они давно договорились о том, что будет после рождения их детей.

— Кухня выглядит просто потрясающе. Согласна, кузина?
Рой поставил напротив Флейм чашку с чаем для нее, затем налил себе кофе из кофемашины, новой и современной, настоящее чудо-техники, присаживаясь рядом.
Кухня его матери теперь выглядела как картинка из мебельного каталога. В ней не стыдно было принять даже высокопоставленных гостей. Например, его покровителей из Нового Орлеана.
— Мама тоже в полном восторге, как все здесь оборудовано. У нее уходит гораздо меньше времени на готовку и уборку. Жаль, что до этого додумался Барр, а не ты, сестрица. Тебя мое существование и Мэйбл вполне устраивало. После смерти того мафиози, ты предпочитала ездить по курортам.
— Только давай без претензий, Рой! Или восхвалений Барра! Роберт устроил весь этот ремонт в корыстных целях. — Раздраженно бросила Флейм.
— Мне плевать, какие у него цели. Главное, результат.
— Ты всегда был продажной шкурой.
Рой в ответ лишь хмыкнул и сделал пару глотков кофе.
— Твое дурное настроение связано со мной или Бобом? Кстати, где он?
— У него дела в банке. Оттуда он сразу приедет сюда.
— Надеюсь, что не задержится. Хотелось бы закончить покраску до обеда. Мне еще на пару часов нужно заскочить в участок, проверить что там и как.
— Роберт и без твоей помощи может покрасить комнату. Но ему нравится иметь кого-то в подчинении.
Ни кузен, ни тетка не были в курсе относительно их с Робертом уговора, что после рождения дети останутся с отцом. Слишком хорошо Флейм знала родню, чтобы портить себе жизнь на несколько предстоящих месяцев, выслушивая их нотации и доморощенную мораль. После родов, когда Барр исчезнет из ее жизни, справиться с недовольством Мэйбл и Роя ей будет гораздо проще.
— Кстати, выглядишь ты иначе. Вес набрала и кожа блестит по особому.
— Если бы тебя тошнило утром, в обед и вечером, твоя кожа не так бы блестела. И не напоминай мне, что я перестала влезать практически во всю свою старую одежду.
— Купи новую, сейчас у тебя нет недостатка в деньгах.
Флейм с недовольным прищуром глянула на братца, решив не отвечать ему. Деньги это прекрасно, жаль нельзя проигнорировать все прочее, окружающее ее теперь.
— Ты так и не сказала, почему передумала аборт делать?
— Разве тебя это касается, Рой?
— Мне любопытно. Ведь предполагалось, что вы с Бобом полетите в Мадрид, а потом разбежитесь. Ты передумала убивать Куинна?
— Всему свое время.
— Не, ты пойми, Флейм. Желать смерти бывшему любовнику, это одно. Но совсем скоро Куинн станет дядей твоих детей, как и я.
— И что с того?
— Раз вы с Бобом будете теперь вместе… до конца жизни.
Флейм рассмеялась. Выпила немного чая. Если бы Рой знал, как все будет через несколько месяцев, не нес бы подобной чуши.
— Мы не будем вместе с Робертом, в том смысле, что видеться тебе. У нас просто будут общие дети.
— Но ты же любишь его?
— И что из того? Я для Роберта лишь инкубатор для его детей. Суррогатная мать. И, возможно, мои чувства к нему всего лишь побочный эффект беременности.
Флейм хотелось бы, чтобы было именно так. Хотелось убедить себя в этом. Она не хотела любить Роберта. Она больше никого не хотела любить.
— Но себе-то лгать не надо, кузина.
— А что толку, кузен? Роберт пытается быть милым, заботливым. Это приятно. Но сути-то не меняет. Его интересуют только дети.
Флейм допила чай. Облегчение это не принесло. Она с большим удовольствием напилась бы в стельку.
— Тогда почему ты бездействуешь?
— В каком смысле?
— Ты всегда умела добиваться желанного мужчину. Еще со старшей школы. И как бы с Куинном у тебя все не закончилось…
Флейм встала, налила себе еще чая. Она уже несколько дней обдумывала кое-что и сегодня собиралась поговорить об этом с Робертом. Давно пора было. Чтобы им, вернее ей, было легче расстаться с ним после рождения детей.
Она вернулась обратно за стол. С тоской посмотрев на кузена, с печальным вздохом произнесла:
— Если я что-то и уяснила, Рой, за последнее время… Близнецы Парризи всегда предпочтут сестер Кепвелл. У меня шансов нет.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 24 ноября 2024, 21:24:30

— Как у вас дела с Флейм? — Окунув валик в ведро, чтобы приступить к покраске одной из стен, спросил Рой Бофорт.
Роберт стоял у противоположной стены, также с банкой краски и валиком.
Фасад дома и крыльцо уже были приведены в порядок, сияли обновленной свежестью, после чего они с Бофортом приступили к ремонту одной из комнат, чтобы оборудовать детскую для их с Флейм малышей. Мисс Бофорт решила держать родню в неведении, относительно их договора, что он заберет детей себе после их рождения. Он пообещал ей молчать, прекрасно понимая, что ее кузен и тетка не одобрят подобный план. Оба искренне ждали появления на свет новых членов своей семьи, собираясь принимать участие в их воспитании.
Именно поэтому Роберт помогал Рою с ремонтом детской, создавая видимость, что после родов Флейм они продолжать быть одной семьей, словно не собирался через несколько месяцев просто исчезнуть вместе с детьми не только из Бофорта, но и из Луизианы.
— Когда как, Рой, когда как.
— Какие-то проблемы, Боб?
— Что бы я не делал, твоя кузина вечно всем недовольна. Я стараюсь угодить ей, но у нее каждый раз такой вид, как будто я намеренно пытаюсь вывести ее из себя. Эмоциональные перепады, бушующие гормоны и прочее. Полный набор.
Чистая правда. Настроение Флейм теперь менялось постоянно, и основную часть времени оно было у нее плохим. И началось это после эпизода с цветами. Несмотря на то, что с того дня уже прошло больше двух недель, он все еще не выходил у него из головы. Роберту казалось, он упускает что-то важное, не до конца улавливает, что конкретно тогда случилось с Флейм. Она не хотела его жалости и сочувствия, прямо это озвучив, но только ли это расстроило ее? Чем больше проходило времени, тем очевиднее Роберту становилось, что нет. За тем эпизодом стояло что-то еще.
— Как ты вообще сумел убедить Флейм родить? Пойми правильно, Боб, я рад этому. Круто, что будет двойня. Но я-то кузину отлично знаю, поэтому задаюсь вопросом… Почему она передумала? — С неподдельным интересом спросил Рой.
У него был собственный ответ на данный вопрос. Но хотелось услышать мнение Барра. Бофорт вернул валик обратно в ведро с краской. Работа подождет, сейчас ему следует выяснить, осознается ли любовник его кузины кое-что важное.
— Я тоже был удивлен, поверь. Думаю, нам, мужчинам, не дано понять, что такое беременность, как она влияет на женщин в психологическом и эмоциональном плане. Возможно, в глубине души твоя кузина всегда хотела стать матерью, просто боялась признаться себе.
Рой Бофорт коротко рассмеялся ему в ответ. Его взгляд источал насмешку, явно говорящую, у него на этот счет есть собственное мнение. Роберту стало любопытно, какое именно. Кажется, снова что-то примитивное и низкопробное.
— Не согласен со мной?
— Я думаю, Боб, что здесь все гораздо проще.
На самом деле Роя забавляло, что мистер Барр, разбирающийся в миллионе вещей, в которых он сам был полнейшим профаном, не видит того, что находится у него прямо перед носом.
— Пояснишь?
— Ты умный парень, Боб. И я тебе уже говорил об этом. Но в тот раз ты предпочел сделать вид, что ничего такого нет.
— Можно поконкретнее?
— Валяй. Флейм любит тебя, Роберт. Это первая и единственная причина, почему она вдруг решила родить. Чтобы дать тебе то, чего ты хочешь. Своих детей. Скорее всего, ей кажется, это вызовет у тебя ответные чувства. И, конечно, ее не устраивает, что ты относишься к ней, как к инкубатору для детей. Отсюда ее недовольство и дурное настроение. Беременные чересчур эмоциональны. Это так. Даже ирр… Забыл это умное слово.
— Иррациональны.
— Верно, Боб. Говорю же, ты умный парень. И знаешь Флейм не хуже меня. Она не из тех, кто свое свободное время посвящает сиротам и приютам для животных. Не занимается церковной благотворительностью. Ее главная цель обеспечить себя, разбогатеть, приложив к этому минимум усилий. За чей-то чужой счет.
— И как твоя теория, что она влюблена в меня, вписывается в то, что ты только что сказал?
— Я веду к этому. Флейм начинает угождать кому-то другому лишь в одном случае.
— Ради собственной выгоды.
— Верно. Но не только. Еще когда влюблена. Так было с твоим братцем, так сейчас происходит с тобой.
Роберту совершенно не понравился пазл, внезапно сложившийся в его голове, после слов Бофорта. Рой хоть и идиот большую часть времени, но вполне может оказаться прав. Какова вероятность, что именно влюбленность скрывалась за поведением Флейм все это время? Не только в эпизоде с цветами. А он был слеп, не замечая этого. Она в него влюблена? Ее решение родить не связано с долгами перед ним или раскаянием за прошлое? Она хочет осчастливить его? Это создавало огромную проблему. Если не сейчас, то в будущем определенно. Факт ее влюбленности.
— Если ты прав, то…
— Я знаю, ты Флейм не любишь. И она это знает. Но от тебя, Боб, все-таки не убудет, если ты попытаешься сделать вид, что она больше, чем оболочка для твоих детей. До родов, по крайней мере. Вот мой брак. Он не сложился, и отцом года мне никогда не стать. Но пока моя Пэтти была беременна, я из кожи вон лез, чтобы она знала, важнее нее нет никого. И не из-за факта наличия в ее утробе ребенка.
Роберт открыл ведро с краской, убеждая себя, что Бофорт выдумывает, и его кузина не влюблена в него.
— Рой, кажется, мы слишком заболтались. Стены сами себя не покрасят.
— И то верно. — Согласился Бофорт.
Он достал валик из ведра, задаваясь вопросом, как Флейм и Барр собираются выстраивать свои отношения после рождения детей, если в данный момент не могут с ними разобраться. Одна скрывает свои чувства к любовнику, другой делает вид, что вовсе не замечает этих чувств. Возможно, это и не его дело, но как эти двое смогут воспитывать детей, которые совсем скоро появятся на свет, если сами ведут себя как дети?

Сообщение отредактировал Келли Хант: Понедельник, 25 ноября 2024, 10:15:42

Флейм, недовольно нахмурившись и скрестив руки на груди, разглядывала холодильник. Ее невероятно раздражал снимок УЗИ, который Роберт по своей дурацкой прихоти прицепил к дверце, хотя она его просила не делать этого. Поэтому уже в который раз, сняла магнит, удерживающий снимок, развернула фото обратной, белой стороной, и вернула на место. Заранее зная, как только Барр это увидит, поспешит все исправить.
Сначала Флейм тщательно вымыла кофеварку и поставила варить свежий кофе. Затем достала из морозилки киш с курицей, чтобы приготовить себе на обед. Поставила его в духовку, установив режим разморозки с дальнейшим запеканием. После этого поставила сковороду на плиту, включила газ, вытащила из холодильника стейк для Роберта и готовый салат из магазина. Кинула стейк на сковородку, посолила и поперчила. Повернулась к столу, сняла упаковку с салата и переложила его в большую миску, тщательно перемещав.
Ожидая, когда стейк прожариться с одной стороны, она рассматривала задний двор в окно, который давным-давно нуждался в наведении порядка. Там следовало убрать опавшие листья с деревьев, подстричь заросший газон. Хотя даже это не сделает довольно обширный клочок земли более обитаемым. Они с Робертом почти не бывали на заднем дворе, поэтому он и был фактически заброшен. А ведь стоит приложить не так уж и много усилий, высадить цветы, поставить беседку, возможно, качели, качели для детей, вырыть бассейн. На деревьях, прилегающих к двору, можно построить домик на дереве. Наполнить его игрушками, одеялами, подушками, разными снеками, запасом содовой. Когда дети подрастут, домик может стать их секретным убежищем.
Флейм явственно представила яркую картинку. Их с Робертом дети, плещущиеся в бассейне в солнечную погоду, прячущиеся в домике в дождь, качающиеся на качелях, пока они с Робертом пьют охлаждающие коктейли или вино в беседке. Огромный плед на траве, еда для пикника. Небольшое барбекю с соседями, с пивом, гамбургерами и хот-догами. Их дети, бегающие вокруг, веселящиеся со школьными друзьями.
— Мама, мама, пойдем! У нас с папой сюрприз для тебя!

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 24 ноября 2024, 21:25:53

Роберт устало потянулся, довольный собой. Утренние торги на всех биржах, пока он был в банке и позже занимался покраской в доме Бофортов, прошли благоприятно для его «Фонда». Он даже заработал больше, чем предполагал. Плюсовые балансы каждого счета радовали глаз.
Теперь можно отдохнуть и перекусить. За прошедшие часы он тщательно обдумал слова Роя Бофорта о влюбленности его кузины и пришел к выводу, не стоит паниковать раньше времени. Возможно, Флейм вовсе не влюблена в него, всего лишь домыслы ее кузена. Влюбленная Флейм одержима, преследует объект своей страсти, а если не может получить, готова убить. Но ничего подобного в отношении себя он до сих пор не замечал с ее стороны. Хотя проверить предположение Бофорта все-таки стоило. Ему ничего не мешает проявить к Флейм больше чуткости. В любом случае она ведь жертвует своим временем и здоровьем, какие бы причины у нее для этого ни были.
Роберт посмотрел на часы. Флейм спустилась вниз и прошла в кухню более двадцати минут назад, собираясь приготовить им что-нибудь на обед и сварить кофе, но так до сих пор и не позвала его, хотя через дверь уже некоторое время доносились более чем приятные запахи еды и кофе. Его явно ждал сочный и огромный стейк.
Роберт уже ощущал во рту вкус мяса и крепкого черного кофе. Он встал и направился к кухне, решив, что, возможно, Флейм нужна его помощь.
Войдя в кухню, Роберт застыл на месте на несколько секунд. Стол уже был накрыт к обеду, от кофеварки поднимался пар, стейк на сковороде был отлично поджарен с одной стороны, но с другой уже начинал пригорать. Но Флейм очевидно забыла про него, потому что ее мечтательный взгляд был устремлен вдаль, на лице сияла улыбка, а рука нежно гладила живот.
Представшая картинка совершенно не совпадала с тем, что постоянно говорила ему Флейм, утверждая, что ей плевать на детей внутри себя, которых она собирается родить из каких-то там благородных соображений. Чистое вранье. Но действительно ли она влюблена в него?
Роберт подошёл к плите и выключил газ под сковородой. Вполне подходящий момент кое-что прояснить для себя. Флейм все еще пребывала в своих мыслях и не замечала его присутствия. Поэтому он обнял ее, прижимая ее спину к своей груди, положив свою руку сверху ее ладони.
— Роберт…
Флейм повернула к обнимающему ее Роберту. Когда он пришел? Почему она не заметила его появления? Он наблюдал за ней? Догадался, о чем она думала только что?
Ей хотелось бы, чтобы он ничего не понял, но тогда это был бы не Роберт. Конечно, он все понял. Но даже если спросит, она не признается ему, что фантазировала о том, как можно обустроить задний двор, чтобы дети могли спокойно играть там. Качели, песочница, беседка, небольшой бассейн, возможно, домик на дереве. Как глупо.
— Прости, я немного отвлеклась.
— Я заметил.
— Обед готов, хотя я его едва не сожгла.
— Не страшно.
Флейм попыталась выскользнуть из его объятий, но он позволил ей лишь повернуться к нему лицом. Ее округлившийся живот приятно касался его тела.
— О чем ты думала?
— Не о том, о чем думаешь ты.
— Уверена?
— Роберт, не начинай.
— И не буду, если и ты не станешь говорить кучу пустых слов, не имеющих отношения к реальности.
Флейм вздохнула. Сама виновата. Позволила Роберту поймать себя с поличным. Потому что прямо сейчас он смотрел на нее, словно их отношения были реальными. Словно они были нормальной, счастливой парой в ожидании прибавления.
Роберт видел смятение в глазах Флейм, ее страх и одновременно желание верить во что-то большее, чем то, в чем она уже долго убеждала себя. Поэтому он потянулся к ней и поцеловал. Нежно погладил по волосам, спине, животу.
Флейм дала себе несколько секунд насладиться близостью к Роберту, прежде чем вернуться в реальность. И сразу отстранилась, когда его поцелуи стали слишком настойчивыми.
— Роберт… Не думаю, что нам… Я не…
— Я не должен был… Прости.
В доказательство своих слов он отпустил Флейм и отошел к столу. Она тут же повернулась к плите, взяла чистую тарелку, чтобы переложить на нее остывающий на сковородке стейк.
Поставив тарелку на стол, взяла прихватки, открыла дверцу духовки. И через несколько секунд к стейку на столе присоединился небольшой киш в специальной форме, который она приготовила для себя. Их морозилка была забита ими, стараниями Мэйбл Бофорт.
— Давай обедать.
Флейм села на один из стульев, смотря на еду совсем без аппетита.
— Так и не поговорив о наших отношениях? Или о том, о чем ты только что мечтала?
Роберт последовал ее примеру, тоже сев. Стейк выглядел весьма аппетитно, но сначала стоило закончить их разговор.
— Основа наших отношений секс. Дети внутри меня отлично это доказывают. А мечтала я о скорейшей свободе. Когда снова смогу носить…
— Попробуй сама в это поверить, Флейм. Дети внутри тебя доказывают что угодно. Но уж точно не то, что секс основа наших отношений.
— Это не было непорочное зачатие. И ты согласился с моим предложением насчет детей.
— Как будто ты оставила мне выбор.
— Ты должен радоваться, Роберт, что скоро все закончится.
— О да, я безумно этому рад.
Роберт взял нож и вилку, приступая к стейку, на его лице не было и тени радости. Сама она ощущала тревогу внутри. Последнее, что ей сейчас нужно, чтобы он вдруг решил, что, после рождения их детей, между ними могут существовать какие-либо отношения в том или ином виде. Только какого иного поведения она ждет от Роберта, если с удовольствием бросается в его объятия, стоит ему оказаться рядом?
— Я хотела кое о чем поговорить с тобой.
Флейм ковырялась вилкой в кише, есть ей не хотелось. Этот разговор с уже давно должен был состояться между ними.
— В чем дело?
— Думаю, что до родов мне следует пожить у тетушки Мэй. Или ты можешь снять квартиру, номер в отеле.
— С чего ты решила, что мы должны разъехаться?
— Наше соглашение не предполагает совместного проживания.
— Раньше тебя это не смущало.
— Ситуация изменилась.
Роберт пристально посмотрел на Флейм, пытаясь понять, что происходит. С чего она завела подобные речи? Ни взгляд, ни ее тон не звучали обвиняюще. Но почему она решила избавиться от его общества? В попытке сбежать от собственных чувств?
— Причина в том, что я тогда сделал?
Флейм потупила взгляд. Она не хотела вспоминать вечер, когда Роберт едва не изнасиловал ее. Дело было совсем не в этом.
— Ответь мне.
— Думаешь, ты единственный… Поверь, остальные доводили дело до конца. К тому же я не невинная дева…
Теперь Роберт испытующе посмотрел на Флейм. Остальные? Звучало слишком обобщенно, открывая простор для фантазии. С отцом Флейм и так все предельно ясно. Его точно ничто никогда не останавливало, но прямо сейчас Роберта интересовал лишь один человек. Его брат.
— Куинн?
Флейм натянуто, грустно улыбнулась промолчав, снова ковыряясь в кише, до сих пор не съев и кусочка. Куинну она позволяла все. И никогда не считала некоторые грани их отношений противоестественными. Получая удовольствие в эти моменты.
Было очевидно, Флейм не собирается развивать тему своих отношений с Куинном и возможных тревожных нюансов, из которых они состояли. Да и он сам не горел подобным желанием. Тем более съезжать по ее внезапной прихоти не собирался.
— Я съеду, если ты хочешь. Но кто-то должен приглядывать за тобой. Одна ты жить не можешь. Не в твоем нынешнем положении.
— Рой и тетушка могут навещать меня.
— А если тебе ночью станет плохо? Пока Рой доедет… Когда срок станет больше, тебе потребуется дополнительная помощь во всем.
— В чем ты пытаешься убедить меня, Роберт?
— Потерпеть меня еще немного. Мы почти два года прожили вместе, несколько месяцем вдвоем как-нибудь протянем.
— Но я могу попросить тебя ночевать в своей комнате?
С момента попытки изнасилования прошел почти месяц. Который он провел по большей части у тетки Флейм, занимаясь ремонтом дома на пару с Роем, выкраивая время между делами «Фонда». Мэй и Римма тоже помогали по мере сил. Возвращался он поздно, но несмотря на это ночевал в комнате Флейм. Но каждый раз входя туда, натыкался на нее, отвернутую к нему спиной, притворяющуюся спящей. Поэтому просьба Флейм не показалась ему чем-то неожиданным. Хотя и противоречила ее возможной влюбленности в него.
— Решать тебе.
— Еще тебе следует найти кого-то, чтобы проводить время. Приятно проводить…
Роберт позабавило, что Флейм вдруг перестала называть вещи своими именами. Она желала, чтобы он нашел себе кого-то для секса, чтобы окончательно убрать данный аспект из их отношений. Они же и так уже давно не занимались сексом. Ни разу с того самого вечера… Значит, она готовит для себя отходы для отступления по всем фронтам. Ему следует попытаться переубедить ее? Определенно, нет.
— Не проблема.
Согласие Роберта не принесло ей ни облегчения, ни удовлетворения. Она знала, что должна взять на себя их разрыв. Для начала хотя бы отдалить друг от друга коридором между их комнатами. И точно больше никакого секса. Иначе к ее родам их отношениях окончательно запутаются.
— Не хочешь сока? — Прожевав очередной кусок стейка, спросил Роберт.
Флейм отрицательно покачала головой.
Он встал, подошел к холодильнику, только сейчас заметив, что фото УЗИ снова прикреплено обратной стороной. Усмехнувшись про себя, Роберт поспешил это исправить. Зачем открыл холодильник и вытащил оттуда графин с прохладным соком. А когда снова повернулся к Флейм, она недовольно смотрела на него.
Роберт налил сок себе и ей, получив в свою сторону еще один недовольный взгляд.
— Тебе хоть немного надо поесть. Не капризничай, хорошо?
Голос Роберта источал мед и настойчивость одновременно, а ей хотелось плеснуть ему в лицо сок из стакана. Вместо этого она принялась демонстративно есть свой киш.
Роберт мысленно послал Флейм к черту. Нет, это истеричка точно не влюблена в него. Но пока он живет в этом доме, с некоторыми вещами ей придется смириться.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 24 ноября 2024, 21:26:39

Флейм знала, сегодня ей предстоит бессонная ночь. Пусть и продолжала считать, что им с Робертом необходимо отдалиться друг от друга, но чувство тоски по нему, хоть он и находился всего в нескольких метрах от нее, уже бередило ее душу.
Поэтому подождав, когда он закончит работу и отправится в душ, незаметно выскользнула из дома. Небольшая прогулка на свежем воздухе должна помочь, провертеть голову, прояснить мысли. А физическая усталость позволит в итоге уснуть по возвращении домой.
Бофорт был совсем небольшим городком, она знала его как свои пять пальцев. Искренне ненавидела его, одновременно всегда продолжая ощущать себя его частью, где бы ни оказывалась. Буйная зеленная растительность по всему городу наполняла воздух особым ароматом, большую часть года не давая проникать сюда вони с болот.
А ночью, даже на центральной улице, было совершенно безлюдно. Те, кто искали развлечений, отправлялись в Новый Орлеан. Те, кто хотел провести спокойный вечер, но не сидеть дома, заглядывали в уютную кафешку, выпить кофе и поболтать со знакомыми. В Бофорте все знали друг друга.
Флейм шла по главной улице вдоль тусклых фонарей. Их давно пора было заменить, если не на современные, хотя бы на новые, или почистить от пыли и грязи, но никому не было до этого дела.
Проходя мимо кафешки, мельком заглянув в огромные чистые окна, Флейм заметила кузена, флиртующего с официанткой. Что значило, сегодня Рой на ночном дежурстве, а так как преступления в Бофорте случались довольно редко, по давно заведенной привычке, ее кузен бездельничал, распивая кофе с вишневым пирогом.
Но заходить в кафе, даже чтобы просто поздороваться с ним, она не стала. Кузен начнет выспрашивать у нее, что случилось, почему она не дома в столь поздний час. А она ничего не хотела ему объяснять. Или вновь слышать его интерпретацию ее поведения.
Флейм проскользнула мимо кафе, продолжая идти вдоль аллеи из фонарей и деревьев, пытаясь окунуться в фантазию, какой будет ее жизнь, когда Роберт и дети исчезнут из нее. Найдет ли она силы отправиться в Мадрид, чтобы обрести долгожданный покой. А после, в очередной раз сменив имя, заживет иной жизнью, полной беспечного удовольствия.
Но в голову отчего-то лезло совсем иное, все эти глупые романтические сцены из фильмов, которые она видела в течении жизни, о счастливых семьях, родителях и детях, о преподносимом с юмором материнстве и отцовстве. Всех этих ромкомах про случайную беременность, когда двое чужих друг друг людей в итоге обретают совместное счастье, став родителями. Ужасная глупость.
Внезапно взгляд Флейм воткнулся в дом, возникший на ее пути. Явно построенный совсем недавно, по мерках остальных домов в Бофорте. А она предпочла бы увидеть привычное пепелище. Когда-то на этом месте стоял дом ее родителей, дом ее мучений. Который она сожгла дотла, после смерти отца и матери. Унаследованную землю продала много лет спустя, пытаясь наладить с Роем алкогольный бизнес в Новом Орлеане как раз на вырученные деньги. Очевидно покупатели земли и отстроили на этом месте новый дом. Она не знала, кто живет в нем, хотя всегда могла спросить у тетки. Но Флейм не хотелось знать. Она надеялась, новые хозяева счастливы на пепелище ее старой жизни.

«Судя по тому, что говорили карты, Аурелиано Хосе было предначертано познать с нею счастье, в котором ему отказала Амаранта, вырастить вместе шестерых детей и, достигнув старости, умереть у нее на руках, но пуля, которая вошла ему в спину и пробила грудь, очевидно, плохо разбиралась в предсказаниях карт.»
Прочитав эти строки, Роберт не сдержал горькой усмешки. Как точно и иронично забавно. И в его жизни была подобная пуля.
Он лежал на кровати в своей комнате, читая книгу, несмотря на поздний час. Как и обещал Флейм, освободив ей пространство для себя. Возможно, она права, слишком близкое нахождение друг к другу в целом плохо влияет на их отношения. А если они собираются расстаться навсегда после рождения их детей, им полезно уже сейчас отдалиться.
Перелистнув очередную страницу, он ощутил на себе пристальный взгляд. Роберт оторвался от книги и поднял глаза.
Флейм стояла в дверном проеме в тех же вещах, что и за ужином, разглядывая его.
Сначала он решил, ей стало плохо, поэтому она пришла. Но ничего в ее грустном взгляде не указывало на физическую боль. Весь ее вид выдавал смущение, растерянность. Словно она сама не понимала, зачем пришла.
И теперь он уже не мог отрицать. Она действительно влюблена в него.
Флейм понимала, что снова ведет себя как дура. Попросила Роберта оставить ее в покое, и тут же сама к нему бежит. Да, днем она искренне хотела, чтобы он больше не ночевал в ее комнате. Но оставшись в одиночестве, даже после прогулки, заснуть ей не удалось. Поэтому вместо бесполезных попыток и ворочиния из стороны в сторону, отправилась к нему в комнату, противореча себе.
В руках Роберта была книга. Габриэль Гарсиа Маркес — «Сто лет одиночества». Интересный выбор. Барр смотрел на нее с пониманием. Ни насмешки, ни иронии во взгляде. Она ждала от него какого-то саркастического замечания. Но Роберт просто подвинулся на кровати, освобождая место для нее.
Флейм немного неуверенно подошла к кровати, где-то внутри предпочитая, чтобы Роберт ее прогнал. Но потом все-таки легла рядом, прижимаясь к нему с тихим вздохом. Он обнял ее.
— Почитаешь вслух?
— Конечно. — Сказал Роберт, поцеловав Флейм в макушку.
Сегодня он решил не терзать себя множеством вопросов: как давно Флейм в него влюблена, как ее чувства отразятся на их отношениях, и какие последствия ждут его после ее родов.
Совершенно забыв, на каком моменте прервал чтение, Роберт перелистнул книгу на несколько страниц и стал читать с первого попавшегося ему на глаза абзаца:
— Раздираемый двумя ностальгиями, каждая из которых отражалась в другой, как в зеркале, он потерял свое чудесное ощущение ирреальности и дошел до того, что стал советовать им всем уехать из Макондо, забыть все, чему он учил их, о мире и человеческих душах, послать в задницу Горация и всюду, где бы они ни оказались, всегда помнить, что прошлое — ложь, что у памяти нет путей назад, что все прежние весны ушли безвозвратно и что самая безрассудная и упорная любовь — всего-навсего преходящая истина.

Услышав приближающиеся шаги Роберта по гравийной дорожке перед домом, возвращающегося с пробежки, Флейм поспешила положить снимок Иден Кастилио обратно в желтый конверт и вернуться к работе.
Конверт еще вчера утром привез курьер, уже после того, как Роберт уехал в банк, а она собиралась к родне. Заглянула внутрь, зная, что там лежат фотографии Роберта-младшего, потому что хотела прикинуть их размер, чтобы купить для них рамки. На просторах интернета Роберту удалось отыскать несколько снимков сына в хорошем качестве, пару даже из подросткового возраста, когда тот занимался футболом. И недавно Роберт заказал в одной профессиональной лаборатории, чтобы эти снимки распечатали на специальном оборудовании, сделав из них полноценные фотографии. Но, очевидно, интересовали Барра не только изображения сына.
Что скрывать, фото Иден расстроило ее, вызвав ревность, но так как вчера она торопилась, просто засунула конверт в ящик рабочего стола Роберта и забыла о нем. Самому Роберту сказать о конверте она тоже забыла.
А сегодня утром снова наткнулась на него, занимаясь отправкой писем по делам «Фонда».
Войдя в дом, Роберт собирался сразу отправиться наверх, принять душ, но застал Флейм, сидящей за его рабочим столом. Она заклеивала очередной конверт, стопка уже запечатанных конвертов лежала рядом с ней на столе.
Каждое утро теперь он начинал с небольшой прогулки-пробежки. Не только по рекомендации Кайла, для укрепления мышц ног и сглаживания хромоты, которая периодически давала о себе знать, но и чтобы скинуть накопившееся напряжение, сексуальное в том числе, потому что старый способ выплескивать его стал недоступен. Флейм собиралась позволить ему стать отцом, шла на большую жертву со своей стороны, меньшее, чем он мог отплатить, окружить ее заботой на ближайшие месяцы, перестав использовать для удовлетворения низменных потребностей.
— Доброе утро.
— Доброе, Роберт. Как прогулка?
— Превосходно. Как чувствуешь себя? Уже завтракала? Когда я проснулся, ты еще спала, я не стал будить тебя.
— Не волнуйся, я поела, пока ты был на улице. А так как заняться мне особо нечем, решила немного помочь тебе.
Флейм кивнула головой на стопку писем, затем пояснив:
— Я нашла твой список писем, которые требуют отправки. Сначала разослала те, что следовало отправить электронной почтой, теперь взялась за бумажные. Ты же не против?
Роберт подошел к Флейм. Он несколько раз просил помочь ему в работе. Делать хотя бы элементарное, но она всегда отказывалась. И теперь он пытался понять, так на нее беременность повлияла, их новый договор или ее влюбленность.
— Я удивлен, если честно. Но рад твоей помощи.
— Ты, наверное, считаешь меня полной дурой.
— Я? Вовсе нет. Почему ты так решила?
— Я ставлю тебе ультиматум, чтобы ты оставил меня в покое, и тут же сама прихожу к тебе. Глупо и непоследовательно.
— Я так не считаю. И рад, что ты пришла вчера.
В карих глазах Флейм на мгновение промелькнуло недоверие, словно она решила, что он обманывает ее или говорит то, что она хочет услышать.
— Ты действительно нормально себя чувствуешь? Если тебе что-то нужно…
— У меня все хорошо, Роберт. У малышей тоже. Можешь убедиться сам.
Флейм видела во взгляде Роберта желание прикоснуться к ее животу. Да и стоило ли напоминать себе, они все еще вместе лишь из-за двух невинных жизней внутри нее.
Она могла бы закатить ему сцену ревности. Предъявить фото Иден в качестве доказательства. Но доказательства чего? Измены Роберта? Смешно! Он ведь не обманывал ее относительно своих чувств. Я никогда не смогу полюбить тебя. Несомненна истина, как и то, что Роберт любит Иден Кастилио.
Флейм встала с кресла, подошла ближе к нему, взяла за руку и приложила его ладонь к своему животу. Дети еще не толкались, но для него это вряд ли имело значение.
Роберт нежно погладил живот Флейм. И не собирался чувствовать вину или что-то похожее, потому что рад, как все сейчас складывалось.
— Не хочешь вечером сходить куда-нибудь?
— Хочу, раз приглашаешь.
— Как насчет какого-нибудь джаз-клуба? Новый Орлеан ими славиться.
— «Фритцель» довольно неплох. Это во Французском квартале.
— Значит, пойдем туда.
Роберт чмокнул Флейм в щеку, сдержав себя, желая поцеловать в губы. Он напомнил себе, что теперь она мать его детей, а не сексуальный объект. И как бы он не хотел ее, возврат к их прошлым отношениям невозможен. Да и, учитывая ее влюбленность, усугублять ситуации не стоило.
— Закажешь нам что-нибудь в том милом ресторанчике, куда мы ходили на прошлой неделе? Тебя вроде бы не тошнило от их еды.
— Конечно, Роберт.
Роберт отправился наверх, а Флейм поймала себя на мысли, что какая-то ее часть болеет за него. В том смысле, что, если после возвращения в мир живых, Иден Кастилио проникнется пятнадцатью ужасными годами пребывания Роберта в «Норфолке» и озаботится его судьбой одинокого отца, в итоге решив оставить мужа и уйти к Барру, она искренне пожелает им счастья. Бессмысленно ревновать в ситуации, когда, как она и сказала Рою вчера, у нее нет никаких шансов получить взаимность от Роберта Барра.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 01 декабря 2024, 19:14:38