Нет покоя для грешников.

Напевая про себя какой-то привязчивый веселый мотив, она распахнула дверь в детскую. В ее руках были пакеты с разного рода игрушками: мягкими, музыкальными, развивающими. Ей не терпелось увидеть детей, поцеловать их. Она соскучилась по ним, хоть и отсутствовала каких-то пару часов.
У детской кроватки кто-то стоял. Мужчина, обнаженный до пояса. Сначала она решила, что это Роберт. Но тут же поняла, мужчина был выше и шире, с русыми волосами.
По телу Флейм прошел озноб. Внезапно кроватка, она и мужчина, стоящий к ней спиной, уже были не в детской. Они оказались в подвале дома ее родителей. Закрашенное окно, решетка, затхлость вокруг, кровать с вонючим матрасом у стены.
— Они еще слишком малы. Но ничего, крошка, я терпеливый. Подожду немного, пока они подрастут. Я всегда знал, что ты любила меня. Тебе нравилось трогать меня, когда я был внутри тебя. Но подобный подарок — огромный сюрприз.
Мужчина, наконец, обернулся к ней, только Флейм уже узнала его по голосу. Это был ее отец. И теперь он хищным взглядом смотрел на нее. Медленно облизнул губы, словно она стояла перед ним совершенно голая.
— Не сомневайся, Флейм, когда они подрастут, я на славу повеселюсь с ними.
Ей хотелось кричать, кинуться на отца, выцарапать ему глаза, защитить от него детей. Но она оцепенела, не могла пошевелиться, голос у нее провал. И ей оставалось лишь наблюдать, как отец стаскивает с себя брюки и протягивает свои мерзкие огромные руки внутрь кроватки.

Флейм резко открыла глаза, тяжело дыша. Сразу осознав, что ей приснился кошмар, тем не менее продолжая находиться под его влиянием. Дрожала всем телом от страха, ужаса, собственной беззащитности. Чтобы успокоиться, положила руку на живот. Постаралась дышать равномерно. Пока дети внутри нее, с ними не случится ничего плохого.
Роберт мирно спал рядом. Она явно не кричала во сне, иначе разбудила бы его.
За окном лил дождь, его капли стучали по стеклам. Было все еще темно, часы на мобильном показывали полпятого ночи.
Голос отца продолжал раздаваться в ее голове. Каждая его снисходительная, насмешливая, угрожающая нотка давно врезалась в память. Не избавиться, не сбежать, не вырвать. Даже понимание, что с Робертом их дети будут в безопасности, он не допустит, чтобы им кто-то навредил, не успокаивало. Потому что она с самого начала знала, что не имела права оставлять их. И совершила ошибку, пойдя на поводу чувств, эмоций, гормонов.
Флейм осторожно встала, стараясь не разбудить Роберта. И как была, босая, лишь в одной легкой пижаме, покинула комнату.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 01 декабря 2024, 19:18:52

Роберт проснулся. Кажется, ему снилось что-то тревожное, но он уже полностью забыл свой сон. За окном было темно, на улице шел дождь. Обычно капли, барабанящие по стеклу, успокаивали его, но прямо сейчас внутри было неспокойно, словно что-то неведомое куда-то подталкивало его.
Он протянул руку, чтобы убедиться, что Флейм спокойно спит рядом, но в итоге коснулся пустой половины кровати.
Роберт сел и включил настольную лампу. Флейм рядом действительно не было. Одеяло с ее стороны было откинуто. Но при этом ее халат висел на спинке стула. Самым очевидным вариантом было, что она пошла на кухню попить воды и вот-вот вернется. Только графин с водой, стоящий на трельяже, был полным.
— Флейм! — Позвал Роберт.
Вдруг она отошла в ванную. Но никакого ответа он не получил. Поэтому встал, сразу заглянув в ванную. Пусто. Тревога внутри нарастала.
Роберт спешно натянул на себя футболку, джинсы, носки и ботинки. Отправился в свою комнату, хотя заранее знал, там Флейм нет. Затем спустился вниз.
В гостиной ее тоже не было. Входная дверь была заперта изнутри, как он и оставил ее вечером.
Роберт направился на кухню. И там его немедленно обдало свежестью и прохладой, из-за настежь раскрытой задней двери. На пороге уже собралась небольшая лужица из-за дождя.
Он буквально выбежал на улицу, тут же промокнув насквозь, задаваясь вопросом, какого черта Флейм понадобилось на заднем дворе ночью в такую погоду. Она могла сама простыть, да к тому же подвергнуть опасности детей, спровоцировав выкидыш.
Флейм стояла посреди заднего двора, полностью мокрая, босая, в пижаме, облепившей ее, закрыв ладонями лицо.
Когда Роберт оказался рядом, сразу понял, она плачет. Он обнял ее и прижал к себе.
— Что случилось?
— Я не должна была, Роберт… Не должна была.
Несомненно, речь не шла о ее ночной прогулке под дождем.
— Ты замерзла. Нам надо вернуться в дом.
— Я не должна была…
Ей было холодно, но при этом она ощущала тепло тела Роберта. Который, как и она, был полностью мокрый. Флейм не находила смелости посмотреть ему в глаза.
— Милая, давай вернемся в дом.
— Мне не следовало оставлять детей. Ужасная ошибка…
Флейм убрала руки от лица, с болью и сожалением посмотрев на него. Несколько влажных локонов упали ей на глаза. И у Роберта не осталось сомнений, причина подобных слов глубже, чем просто внезапное раскаяние.
Взгляд Роберта источал сочувствие и желание ей помочь. Это было невыносимо. Она выскользнула из его объятий и помчалась прочь.
Флейм побежала в сторону от дома к небольшой лесополосе, за которой находилась проселочная дорога. Если она доберётся до дороги, то в итоге вполне может оказаться под колесами какой-нибудь машины.
Роберт нагнал ее среди деревьев. Схватил за руку и развернул к себе. На его лице отражалось полное непонимание происходящего.
— Скажешь, в чем дело? Флейм, прошу!
— Я не могу…
— Не можешь чего?
— Родить!
— Почему?
— Не могу, просто не могу… Не могу… не могу… Не могу!
— Из-за меня?
— Нет, Роберт. Ты не понимаешь! Мне так страшно… Кто-то однажды захочет навредить… Сделать с нашими малышами то, что делал со мной… Я не вынесу… Я не…
Роберт поморщился. Вот в чем дело. Учитывая детские травмы Флейм, ее срыв был лишь вопросом времени. Но она должна знать, он никогда не допустит…
Роберт убрал мокрые волосы с ее лица, поцеловал в лоб. Его взгляд был уверенным и непоколебимым.
— Никто и никогда не обидит наших детей. Я этого не допущу. Флейм, никто и никогда.
И Флейм поверила, хотя на душе было по-прежнему неспокойно. Она позволила Роберту увести себя в дом, усадить на диван и укутать в плед.
Оставив Флейм в гостиной, Роберт поспешил на кухню, заварить ей ромашковый чай, который успокоит и согреет ее. Крепкий кофе с коньяком стал бы более эффективным средством, но ни того, ни другого ей нельзя.
Вернувшись в гостиную Роберт сел рядом с ней, с искреннем беспокойством глядя на ее, протянул ей чай.
— Я не хочу, Роберт.
— Хотя бы пару глотков, Флейм. Тебе надо успокоиться и согреться.
Пить не хотелось, тем более ромашковый чай, но она не стала спорить. Сделала пару мелких глотков. А так как Роберт продолжал смотреть на нее, словно она сейчас снова сорвется и побежит под дождь, в итоге полностью опустошила чашку. И тепло чая действительно успокаивающе подействовало на нее.
— Расскажешь, что случилось? — Забирая пустую чашку из рук Флейм, осторожно спросил Роберт.
Ему не хотелось, чтобы она снова расстроилась и начала плакать. Одновременно понимая, что должен докопаться, почему именно сейчас ее одолели страхи и кошмары ее детства.
— Мне приснился кошмар.
— Об отце?
— Да. Он собирался навредить нашим детях. Хотел их…
— Это был всего лишь сон. Твой отец мертв.
— Мертв. Но в мире есть сотни, подобных ему.
— Никого из них я и близко не подпущу к нашим детях.
— Ты не можешь этого гарантировать.
Роберт ласково провел ладонью на ее влажным волосам, уверенно смотря прямо в ее все еще напуганные глаза, стараясь скрыть собственную дрожь из-за мокрой одежды, неприятно липшей к телу.
— Мне очень страшно, Роберт.
— Верь мне, Флейм. Никто не обидит наших детей. Я не позволю.
Потом Роберт поднялся наверх, переоделся сам и захватил сухую пижаму для Флейм.
Оставшееся время до рассвета они провели в гостиной. Продолжая говорить про ее страхи.
Понимание и забота Роберта помогли Флейм успокоиться. Позже он сделал для нее теплую ванну, приготовил завтрак.
Но ничто из этого не изгнало из ее души укрепившийся там страх, что Бог накажет ее за все зло, причинённое ей другим, самым ужасным способом. Приготовив для ее детей кармическую ловушку, проведя их по схожей с ней судьбой.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 01 декабря 2024, 19:38:53

— И насколько эта проверка может навредить работе «Фонда»?
— Если не совершать ничего противозаконного. Скажем, не спонсировать наркотрафик или нелегальные поставки оружия, опасаться ее не стоит.
Они с Флейм сидели на диване в гостиной, изучая список документов, которые им следовало предоставить комиссии по инвестиционным фондам. Запрос на проверку от них пришел пару дней назад. Роберт считал это просто формальностью.
Его гораздо больше заботило здоровье Флейм, психическое в том числе, и их малышей. Хотя ее ночная прогулка под дождем в итоге не имела последствий, даже легкой простуды, он все равно продолжал волноваться.
— И ты уверен, что мы случайно…
— Я проверил все фирмы и проекты, в которые вложены наши деньги. Все они зарегистрированы в официальном реестре, и ничего настораживающего в их деятельности я не обнаружил. Так что не стоит опасаться проверки.
— Я переживаю, что комиссия заинтересуется деньгами, которые были использованы для создания «Фонда».
— Я, по-твоему, дилетант? Когда мы закрывали твои старые счета и открывали новые, подстраховался. У меня есть бумага, что все твои деньги получены в качестве наследства от старой умершей тётушки с Аляски.
— Как ты это провернул?
— У меня могут быть свои секреты?
Хоть он произнес это шутливый тоном, в ответ Флейм даже не улыбнулась. Наоборот, напряглась. Конечно, всегда знала, он может и, несомненно, проворачивает что-то за ее спиной. Да, его скрытый от нее счет до сих пор существовал, но он уже давно решил превратить его в трастовый фонд для их с Флейм детей. Секрет же, как деньги Янсена стали вдруг наследственными, был довольно прост. Нильсен имел связи на Аляске, где коррумпированного чиновника отыскать легче, чем в любом другом месте в США, и помог легализовать деньги для «Фонда».
Флейм вернулась к списку документов, которые предстояло подать для комиссии, немного успокоившись. Но не в отношении того, что Роберт, возможно, продолжает обкрадывать ее, несмотря на их договоренность. Ей стало легче, что он все предусмотрел, чтобы у них не возникло проблем ни с одной властной структурой.
Смотря на сосредоточенную на бумагах Флейм, пытающуюся выглядеть отстранённой, Роберт испытал острое желание увидеть на ее лице другие, более приятные эмоции. К тому же ему было скучно. Проверка «Фонда» его совершенно не беспокоила, в отличие от Флейм. Прямо сейчас он был бы не против раздеть ее и заняться сексом, только близости с ним она продолжала избегать, хоть они по-прежнему ночевали вместе в ее комнате. А он все еще испытывал чувство вины, чтобы попытаться действовать более решительно.
Поэтому предпочел переключить мысли на что-то другое. На Флейм была надета свободная кофта, застёгивающаяся на пуговицы. Он протянул руки и расстегнул пару нижних пуговиц, чтобы получить доступ к ее уже округлившемуся животу. Нежно погладив шелковистую кожу, затем нагнувшись и поцеловав.
— Что ты делаешь?
— Хочу пообщаться с детьми. Ты же позволишь?
Флейм в ответ согласно кивнула, выглядя при этом немного смущенной.
— Привет. Как у вас там дела? Знаете, что? У меня есть один секрет, большой секрет, который я храню. Я поделюсь им с вами, только обещайте никому не открывать его? Договорились? Я очень-очень сильно вас люблю.
Роберт гладил ее живот, сверху-вниз, снизу-вверх и по кругу, его глаза при этом светились от счастья. Флейм посчитала его поведение милым, хоть и немного глупым. Ее живот уже начал расти, она уже набрала лишние фунты, но было еще далеко до того, когда она станет выглядеть словно разжиревшая корова.
Флейм отложила бумаги на журнальный столик, откидывая голову на спинку дивана, позволяя Роберту насладиться общением с детьми внутри нее. Умиляясь, смотря на него.
— Вам хорошо там? Тепло и уютно? Правда? Как думаешь, Флейм, будут мальчики или девочки?
— Будет весьма иронично, если оба окажутся мальчиками.
Флейм не стала добавлять, что тогда их можно назвать Роберт и Куинн, посчитала, что Роберт не оценит данную шутку.
— Если обе будут девочки тоже здорово.
Флейм снова усмехнулась и снова промолчала. Роберта и Куинн тоже неплохой вариант.
От Роберта не укрылся насмешливый взгляд Флейм.
— В чем дело?
— Ничего особенного. Доктор Марион говорила, что при двойне разнополые младенцы не редкость.
Флейм закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями Роберта. Что скрывать, ей хотелось большего. Уже давно хотелось большего, чем невинных прикосновений, связанных с беременностью. Но она была твердо намеренна соблюсти все их договоренности. Никаких личных отношений с Барром за рамками всего, связанного с детьми.
— Главное, чтобы были здоровые.
Роберт продолжал гладить живот Флейм. С нетерпением представляя момент, когда сможет взять своих детей на руки, укачивать их, петь им, кормить и переодевать.
Но очень скоро ощутил совсем иные желания. Слишком долго они с Флейм не были близки. Да, он компенсировал отсутствие секса работой, прогулками и пробежками. Встречался, чтобы пропустить по пиву, с Кайлом или Роем Бофортом. И хотя у него были возможности, как сказала Флейм, найти себе кого-то, чтобы приятно проводить время. Только желал он не просто секса, секса именно с ней. Поэтому решил рискнуть, вдруг она тоже соскучилась и простила его за тот недостойный эпизод.
Роберт снова поцеловал ее живот. Затем его руки скользнули выше, почти прикоснувшись к груди. И тут же она почувствовала, как он стал расстегивать пуговицы на ее кофте, медленно двигаясь снизу-вверх. Было приятно, не хотелось прерывать его, но тем не менее она открыла глаза и строго посмотрела на него.
— Роберт, нет.
— Почему?
Роберт поднял взгляд на Флейм, чтобы убедиться, она говорит серьезно. Но не обнаружил никакой уверенности на ее лице. В ее карих глазах горело ответное желание. Да и грудь ее стала чаще вздыматься явно не из-за неприятного волнения.
— Сам знаешь. Мы обо всем договорились.
— И ты совсем-совсем не хочешь меня?
— Не в этом дело… Мы должны…
— Мы никому ничего не должны.
Роберт приник к губам Флейм целуя, но мягко, без напора. Точно не собирался ни к чему ее принуждать, хотя безумно желал обладать ей здесь и сейчас.
Ток желание прошелся по ее телу, ладони Роберта ласкали ее грудь, которой вдруг стало тесно в бюстгальтере. Хотелось обнять его, прижаться всем телом и позволить любить себя. Но она нашла силы, когда Роберт немного отстранился, с сожалением произнести:
— Прости, но я не могу.
Роберт тяжело выдохнул, испытывая досаду. Внезапной стойкости и самообладанию Флейм можно лишь позавидовать. Но он видел, она хотела его.
— Ладно, наверное, ты права. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.
Не удержавшись, прежде чем выпустить ее из своих объятий, снова поцеловал.
Роберт отстранился и отсел, отвернулся от нее, явно чтобы скрыть недовольство и разочарование. А она боролась с собой. Знала, что возврат к интимной близости между ними снова все усложнит. Тем более, что месяцев через пять их пути должны окончательно разойтись. И дистанция между ними лучшее решение, пусть она и будет скучать. Не только по сексу с Робертом, но и некоторым другим приятным вещам в их отношениях.
Поэтому, несмотря на все доводы рассудка, Флейм изменила позу, сев прямо, обругала себя за слабость, затем потянулась к Роберту. Запустила ладонь в волосы на его затылке, настойчиво гладя, поцеловала в шею. Один раз, и еще один. Снова и снова.
Почувствовав пальцы Флейм в своих волосах, а губы на шее, Роберт довольно улыбнулся, хотя секунду назад был абсолютно уверен, она останется верна выбранному пути, держа его на расстоянии. И хорошо, что он ошибся.
Но все же повернувшись к ней, вопросительно, с сомнением посмотрел на нее. И в ответ услышал прерывисто-страстное:
— Пойдём наверх?
— Остаемся здесь.
Сказал Роберт, тут же стягивая с Флейм кофту, заключая ее в объятия и целуя. Черта с два он ей даст хоть тридцать секунд, чтобы передумать.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 01 декабря 2024, 19:51:25

Позже они все-таки добрались до спальни.
— Я скучал. — Медленно водя подушечкой пальца вокруг соска Флейм, заставляя его вновь затвердеть и бесстыже торчать, томно, с хрипотцой произнес Роберт довольный собой.
То, что делал Роберт, несомненно приятно, отрицать смысла не было, поэтому Флейм оставила при себе вопрос-комментарий, по чему именно он соскучился. По ней, по сексу или по сексу с ней.
По недоверчиво-насмешливому взгляду, брошенному на него Флейм, Роберт угадал ее мысли, но мудро решил, что никто из них не хочет углубляться в данную тему.
Он, продолжая ласкать ее грудь, поцеловав ее в изгиб плеча, провел губами по ее шее вверх, задержавшись у самой мочки уха. Она задышала чаще, явно тоже вновь ощущая желание.
— Ты ведь понимаешь, что мы совершаем огромную ошибку? Нам следует отдалиться друг от друга, а не сближаться.
Поцеловав Роберта в губы, она дернула одеяло вверх, натягивая до самой шеи, тем самым заставив его убрать руку с ее груди. Им не повредит немного здравомыслия.
Роберт в ответ на ее действия, хмыкнув отстранился, откинулся на подушку и нахмурился.
— Следует. Должны. Ты никогда не создавала впечатление той, кто придерживается общепринятых норм и правил. И, если честно, я тоже не сторонник загонять себя в рамки.
— Ужасно скучно быть как все? Я уж точно никогда не грезила о судьбе домохозяйки или беспринципной карьеристки. Гробить себя на работе или создать семью с кем-то подходящим, готовить мужу завтраки, собирать ланч боксы детям в школу. Всегда предпочитала яркую и насыщенную жизнь. Что же насчет тебя, Роберт… Вы с братом не так уж и сильно отличаетесь, как бы ненавистна тебе ни была подобная мысль.
— Ты серьезно?
— Вполне.
Роберт скрестил руки на груди, ожидая пояснений от нее. Явно сомневаясь, что ее выводы об их с братом похожести верны.
— Когда я жила в Вегасе с Янсеном, тебя там отлично помнили, Роберт. В основном, вспоминали недобрым словом, но помнили тем не менее. А про некоторые твои сделки ходили легенды. Махинации, подкупы, угрозы, запугивания, неприкрытый шантаж. Кое-что меня действительно удивило, применяемые тобой методы добиться своего. И о каждой афере Куинна, совершенной в жизни, я знаю абсолютно все. Думаю, ты не в курсе. Твой брат ненавидел своих приемных родителей и очень рано покинул их дом. Но позже вернулся к ним, сделав вид, что раскаялся и простил им их холодность. И все ради того, чтобы украсть пенсионные сбережения мистера и миссис Армитадж. Оставить их в старости без средств к существованию, чтобы отомстить и наказать. Он убедил мать и отца вложить деньги в одну фирму, которая, конечно, была подставной. А потом исчез с этими деньгами. Они подали на него заявление в Скотланд Ярд. И, если бы Куинну не удалось сбежать из Санта-Барбары, когда он, наконец, был разоблачен, ему светили бы не только обвинения за твое похищение и подмену личности.
Роберт смутно помнил душевные излияния своего братца по поводу приемных родителей, которые его не любили, больше в памяти отложились надуманные им бредни, что их родители отдали одного брата в угоду другому, чтобы осыпать оставшегося несметными богатствами. Каким нужно быть идиотом, чтобы поверить в подобное, вопрос открытый. Но после рассказа Флейм ему стала понятнее жажда Куинна отобрать у него все, учитывая, как он поступил с приемными родителями. У мистера Армитаджа явно ярко выраженный гипертрофированный комплекс жертвы, которой все должны.
— Хорошо, ты почти убедила меня, что мы с братом оба не из тех, кто жаждет вписаться в общество и его устои. Дальше что?
— Я не закончила. Когда Куинн заменил тебя и влюбился в Келли, он сильно изменился. С чем я никак не могла смириться. Он вдруг воспылал желанием вести обыденную жизнь. Отказаться от своего прошлого, жениться на Келли, завести с ней детей, вписаться в ее семью, подружиться с СиСи.
Роберт иронично хмыкнул. Подружиться с СиСи. Он так и представлял, как его братец ползает в ногах Кепвелла, пресмыкаясь перед ним.
— К чему ты клонишь?
Конечно, Роберт отлично понял, к чему она клонит. Наверняка станет отрицать, но врать сам себе вряд ли сможет.
— Если бы тебе удалось увести Иден Кастилио от мужа или все-таки жениться на Келли, я уверена, ты тоже захотел бы остепениться. Дом, детишки, семейная рутина, обыденная жизнь. Это у вас с братом в крови, как и пресловутый дух авантюризма.
— Всем нам с возрастом хочется более спокойной жизни и чего-то обыденного.
— Только не мне. Я все еще собираюсь получить по полной от этой жизни.
Проведённая Флейм параллель между ним и близнецом вызывала у него отторжение. Он считал брата лжецом, слабаком и трусом. Куинну не пришлось годами, под постоянным давлением, пахать на мафию, чтобы достичь определенного уровня, не только материального. Он сломался бы там за пару месяцев. Да и на Сиренас вряд ли бы выжил в одиночестве, после смерти родителей. Не говоря о камере в тюрьме Сан-Себастьяна. Приемные родители, по мнению Куинна, не любили его? Подумаешь, беда! Он вполне мог выдумать это, чтобы Флейм прониклась его слезливой историей и помогла в похищении более удачливого брата-близнеца.
Но Куинн был далеко и возможности высказать ему свои мысли придется подождать. Что же до Флейм, ей он как раз мог сказать то, что она упорно отрицала относительно себя.
— Знаешь, что я думаю?
— Мне очень любопытно.
Флейм ждала продолжения разговора о Куинне, а вовсе не того, что услышала.
— Рядом с тобой никогда не было настоящего мужчины. Того, на кого можно положиться. И, если бы в твоей жизни появился правильный мужчина, тебе тоже внезапно захотелось бы семейного уюта, совместных завтраков и прочего, скучной обыденности.
После слов Роберта ее интуиция завопила тревогу. Она приподнялась, облокотившись локтем о подушку, с насторожённостью и удивлением одновременно спросила:
— Надеюсь, ты не себя имеешь в виду?
— Разумеется, нет.
Слишком поспешный ответ Роберта ее не успокоил. Как и его выразительный взгляд с нотками наигранного ужаса. Наоборот, происходящее вызывало внутри дурные предчувствия. И ей очень хотелось бы знать, что у Барра на уме на самом деле.

— Кем ты мечтала стать в детстве, Флейм?
Она сидела на стуле перед трельяжем, уже закончив наносить макияж и взяв расческу, собираясь привести волосы в порядок. Вопрос Роберта заставил ее руку застыть в воздухе. Флейм обернулась к нему.
Он лежал на кровати, изучая отчет по «Фонду». Но прямо сейчас бумаги были отложены им в сторону.
Она положила расческу обратно на стол, удивленно смотря на него, ощущая некий подвох.
— Тебя серьезно это интересует?
— Конечно, иначе не спрашивал бы. Понимаю, ситуация с твоим отцом не предполагала…
Флейм смотрела на него так, как будто он собирался вытащить из нее секретные коды доступа к ядерному оружию. А он не видел ничего страшного в том, что хотел бы лучше узнать о ней и ее прошлом. Не только про мрачные моменты. Что-то хорошее должно же было быть в детстве Флейм?
— Я вот хотел помогать своему отцу. Он был простым рыбаком на Сиренас. Пока родители были живы, я грезил, что буду работать вместе с отцом. Мы заработаем деньги на хорошую новую лодку, а со временем откроем собственную рыболовецкую фирму. Тогда отец сможет оставить работу, и я отправлю их с мамой в какой-нибудь круиз отдохнуть за все тяжелые годы их жизни.
Воспоминания о родителях всегда носили одновременно оттенок светлой грусти и мучительной горечи. И Роберт знал, что он до последнего своего вздоха будет скучать по ним.
— Мне искренне жаль, что твои родители погибли.
— Я верю.
— Значит, никаких планов вступить в мафию?
— Так сложились обстоятельства.
По тону Роберта ей было вполне ясно, говорить об обстоятельствах, приведших его в мафию, он не хотел.
— Я мечтала стать балериной.
— Балериной?
Роберт с удивлением в голосе и с сомнением во взгляде посмотрел на нее.
— Не удивляйся. Ты сам уже смог убедиться, жизнь в Бофорте довольно серая. Однажды в Новый Орлеан приехала балетная труппа, и наш школьный класс отвели на спектакль. Тогда я, конечно, не знала, что уже стара, чтобы встать на пуанты. Но никто не мог запретить мне мечтать. Яркая и недостижимая мечта, скрашивающая беспросветность моей жизни. И осуществившаяся самым изощренным образом.
— Осуществившаяся?
Роберт слабо представлял Флейм в балетной пачке. Балерины у него ассоциировались с чем-то легким, воздушным и невинным. Слишком далеко от сексуального образа роковой женщины, предпочитаемого мисс Бофорт.
— Ты никогда не спрашивал, как именно мы познакомились с Куинном.
— Действительно. Никогда.
В ответе Роберта не прозвучало ни капли энтузиазма и желания знать, как она познакомилась с его братом-близнецом. Но сегодня ее потянуло на откровения.
— Это было в Лондоне. Стоит заметить, не в самом престижном районе. Я работала в ночном клубе. Танцевала для неприхотливой публики.
— Ты была стриптизёршей?
— Кажется, я снова смогла удивить тебя, Роберт?
Это было так. Он удивился. Во-первых, потому, что сказанное противоречило тому, что Флейм ему рассказывала о знакомстве с его братом, пока держала в клетке. Во-вторых, она точно была женщиной, таящей в себе множество сюрпризов. И представить ее полуголой, крутящейся на шесте для толпы пьяных похотливых мужиков, так и норовящих облапать ее, вполне мог. И почему Куинн выделил для себя Флейм среди других девиц в том клубе, Роберт тоже прекрасно понимал.
— Значит, твоя журналистская карьера просто выдумка для прикрытия проворачиваемых афер?
— Не совсем так. Я закончила Новоорлеанский университет. Но работать заштатным журналистом за минимальную ставку меня не прельщало. Алкогольный бизнес приносил гораздо большие деньги, вот мы с Роем и решили этим заняться. В итоге, увы, потерпев неудачу.
— И как же ты попала в Лондон?
— Это целая история, я расскажу ее тебе как-нибудь в следующий раз. Обещаю.
— Ловлю тебя на слове. И в том клубе, где ты работала, вы с Куинном и познакомились?
— Все верно. Он заглянул туда однажды. Сразу положил на меня глаз. Начал флиртовать. В клубе было строгое правило, не заводить отношений с клиентами. Но Куинн в первую же ночь ждал меня через дорогу от клуба. А потом в следующую ночь, и в следующую. Полностью очаровав меня своей настойчивостью.
Флейм не стала уточнять, что именно появление Куинна в ее жизни прервало чересчур затянувшуюся и совершенно не приходящуюся ей по душе карьеру экзотической танцовщицы в эротическом жанре. И те мошенничества и аферы, которые они проворачивали поодиночке, стали глобальнее и масштабнее, стоило им сойтись.
— И когда в вашу идиллию ворвался план по моему похищению?
— Как только твое яркое глянцевое фото появилось на обложке журнала «Time».
Они с Робертом оба одновременно окунулись в воспоминания собственного знакомства, замолчав на время. При всей дикости происходящего тогда в Санта-Барбаре, с похищением, подменой, клеткой, сложно было отрицать, что все это теперь носило некий ностальгический характер, при всей преступной однозначности ситуации в целом.
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, как бы сложилась жизнь, моя и твоя, если бы ты встретила меня раньше Куинна?
— Никогда. С чего мне вообще думать об этом? Ты и не заметил бы меня в погоне за одной из сестер Кепвелл.
— Я бы заметил.
Флейм не нравилось, куда свернул их с Робертом разговор. Еще меньше, как он смотрел на нее.
— Тебе так кажется, потому что ты застрял здесь со мной. У тебя стокгольмский синдром.
— Ничего подобного. Даже в парике и дурацких очках ты производила впечатление. И с чего ты взяла, что меня не устраивает происходящее сейчас?
— В каком смысле устраивает?
— В том самом, Флейм. Мне хорошо с тобой.
Флейм застыла. Встала со стула. Скрестила руки на груди, разглядывая Барра. Ей следовало слушать свою интуицию. Все эти его расспросы о ее детских мечтах были не просто так.
— Давай обойдемся без этого, Роберт.
— Без чего?
— Без чертовых попыток с твоей стороны делать вид, что мы парочка! — Крикнула Флейм, а затем вышла из комнаты.

Флейм спустилась по лестнице настолько быстро, насколько ей позволяло ее нынешнее состояние. С животом, который с каждым днем становился все больше, прежнюю физическую активность проявлять стало невозможно.
При этом она надеялась, что Роберт останется наверху, не пойдет за ней, оставит в покое. Ей не хотелось продолжать их разговор. Много лет назад она уже вляпалась в отношения с его братцем и была выкинута Куинном за борт, как только тот влюбился в Келли. Позволить использовать себя второму близнецу, Флейм не собиралась, даже несмотря на испытываемые ею чувства к Роберту. Их отношения и так зашли чересчур далеко.
Но ее надежды ожидаемо не оправдались. Барр почти сразу спустился вниз, следом за ней. Она даже не успела присесть на диван, потому что у нее кружилась голова из-за быстрого спуска по лестнице.
— Может объяснишь, почему ты злишься на любые мои попытки сблизиться с тобой?
В ответ Флейм демонстративно выставила вперед свой живот, затем с вызовов бросив ему:
— Это для тебя недостаточно близко?!
Роберт медленно выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. Он уже был свидетелем десятков истерик Флейм, и споров между ними возникало не меньше. Сейчас ему не стоило раздражаться, хотя он в упор не видел причин, чем мог ее разозлить. Просто словами, что ему нравится то, что есть сейчас? Быть рядом с ней. Он ведь не врал, был абсолютно искренен.
— Не делай вид, что не понимаешь…
— Я отлично все понимаю! Почему тебя удивляет, Роберт, что меня бесят твои попытки обойти наш договор?
— Я не пытаюсь его обойти. Хочу, чтобы нам было комфортно друг с другом.
— Для чего?
— Потому что ты мне… нравишься.
Роберт в самый последний момент передумал сказать, как дела обстояли на самом деле. Ошеломленный взгляд Флейм, полный неверия, остановил его. Но правда была такова, что она не просто нравилась ему, уже давно небезразлична. Назвать свои чувства к ней любовью ему было сложно, скорее, неподдающаяся никакой логике симпатия и искренняя привязанность. Ведь он познал настоящую любовь в своей жизни и мог видеть разницу в собственных чувствах.
— Я тебе… Нравлюсь?
Флейм схватилась за голову, растрепав кудри. Только этого ей не хватало! Роберт явно не подразумевал свое физическое влечение к ней, которое было очевидно для них обоих.
— Знаешь, я слышала о проблемах с памятью у беременных, но ничего о подобном у будущих отцов.
— О чем ты, Флейм?
— Например о том, что я участвовала в твоем похищении. Выстрелила в тебя, считая Куинном. Не забыл?
— У меня все отлично с памятью.
— Неужели? Тогда ты также помнишь, зачем я забрала тебя из «Норфолка»?
— Помню. К чему это неуместное путешествие по волнам памяти?
— К чему? Я приказала Рою пристрелить тебя! И сама пыталась!
— И это я помню.
— И что я собиралась сделать с Келли не забыл? Травила ее, из-за чего она потеряла их с Куинном ребенка?! Как почти убила Ханта! Я убила…
Роберт развел руки в стороны, подтверждая, что все это он тоже помнил, можно не продолжать, но при этом не понимает, к чему она ведет.
— Когда мои… плохие поступки перестали иметь значение?
— Когда на мониторе экрана УЗИ я впервые увидел своих детей.
Честность Роберта порой имела несомненный негативный эффект, угнетала сильнее, чем собственное чувство вины за многие ошибки ее прошлого. И, конечно, все и всегда в мотивах Барра упиралось в детей, которых она ждала от него.
Злость на лице Флейм совершенно неожиданно сменилась грустью. Но он уже вполне привык к ее постоянной смене настроения. И понимал, почему его слова ее расстроили.
— Дело не только в детях. Мои чувства к тебе…
— Чувства? Ко мне?
Слава Богу, на это у Флейм был неопровержимый аргумент лицемерия Роберта. Что он, по сути, мало чем отличается от своего брата-близнеца.
Она направилась к столу, резко открыла нижний ящик и вытащила оттуда снимок в рамке. Фотографии сына Роберт держал в рамках на столе. Снимок Иден прятал в ящике. Несколько дней назад она купила для него рамку. Собственными руками поместив в нее фото Иден Кастилио и вернув на место, ожидая вопросов от Барра. Но до сих пор он ничего так и не спросил.
Флейм раздраженно поставила фото на стол. Роберту потребовалась секунда, чтобы сообразить, что это снимок Иден. Его не удивило, что она все еще роется в его вещах и что нашла фото. Больше, что фото помещено в рамку, а он точно не делал этого. К тому же Флейм в курсе его чувств к Иден, поэтому данная сцена ревности, с одной стороны, казалась неуместной, с другой, учитывая ее влюбленность, даже немного запоздалой.
— Ты любишь Иден, мы оба это знаем. Поэтому не надо вешать мне лапшу на уши о своих… ОЙ!
Лицо Флейм болезненно исказилось. Она приложила ладонь к животу.
Роберт поспешил подойти к ней.
— Что такое?
— Не знаю. Очень странное чувство.
Флейм дернулась, переложив ладонь на другую сторону живота. В ее голове пронеслись две мысли, одна хуже другой. Выкидыш или преждевременные роды?
— Подобного раньше не было. Словно внутри…
— Словно что? Тебе больно?
— Нет, но… Мне страшно.
В глазах Флейм действительно читался испуг. Роберт подошел ближе и положил свою руку ей на живот, пытаясь понять в чем дело. И почти сразу почувствовал, что именно испугало Флейм. Его губы расплылись в улыбке.
Флейм удивленно смотрела на улыбающегося Роберта. Он что, окончательно спятил? Хочет напугать ее еще больше? Странные ощущения в животе продолжались, становясь сильнее.
— Дети зашевелились. — Все еще улыбаясь, успокаивающе пояснил Роберт, перекладывая ладонь в те места на животе Флейм, где толчки ощущались более отчетливо.
На секунду Флейм перестала дышать. Она читала о том, что чувствует женщина, когда дети начинают шевелиться, но не думала, что в реальности это похоже на испытываемое ею сейчас. Бабочки в животе? Ничего подобного! Скорее, словно все кишки выворачивает наизнанку. Но бояться нечего. Дети шевелятся. Она осознала и приняла эту мысль. И теперь успокоенная, наслаждалась каждым толчком. Более чем ранее ощущая жизнь внутри себя.
Теперь и Флейм улыбалась.
— Правда, волнующе?
— Да, Роберт.
Едва она успела ответить, как Роберт притянул ее к себе и поцеловал. Нежно, медленно, явно растягивая удовольствие. Его ладонь все еще лежала на ее животе. А дети продолжали пинаться.
Ликуя внутри, что может ощущать шевеление детей в животе Флейм, Роберт продолжал ее целовать. Она стояла спиной к столу и фотографии в рамке. Он осторожно свободной рукой опустил рамку на стол, снимком вниз. Позже собираясь надежнее спрятать его, чтобы больше тот не попадался на глаза Флейм.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 08 декабря 2024, 20:44:47

— У вас прекрасные, сильные и активные малыши. Никаких отклонений, развитие в пределах нормы.
Доктор Марион водила головкой сканера по ее животу, Флейм было немного щекотно. Роберт же в это время держал ее за руку, завороженно смотря на экран аппарата УЗИ.
— Насчет активности это верно, доктор. Они пинаются так, словно я боксерская груша для них.
— Это говорит о том, что им вполне комфортно внутри их мамочки.
Мамочки. Флейм решила не зацикливаться на неприятном для нее слове. Она никогда не станет ничьей мамочкой! Вслух подобного не озвучить, поэтому она постаралась выдавить из себя улыбку, ведь врач по-доброму смотрела на них с Робертом, что было приятно, даже если та просто выполняла свою работу.
— Ваши анализы, мисс Бофорт, тоже в порядке. Хотя меня продолжает беспокоить ваш недостаточный набор веса.
— Я не морю себя голодом, Барри может подтвердить.
— Я строго слежу за соблюдением всех ваших предписаний, доктор.
— Замечательно. Что насчет головокружений, мисс Бофорт? Как часто они случаются?
— Иногда. Когда я поднимаюсь или спускаюсь по лестнице. Или утром, когда встаю с постели.
— Это может быть связано с недостатком кислорода. Поэтому я порекомендовала бы чаще бывать на свежем воздухе.
— Я прослежу и за этим, доктор Марион.
На самом деле головокружения Флейм беспокоили Роберта. Но он предпочитал быть рациональным и слушать врача, которая не находила в них поводов для излишних волнений.
— Я уже говорила это несколько раз, могу лишь повторить. Беременность двойней — серьёзная нагрузка даже для молодого организма. В вашем случае первая поздняя беременность и так находится в зоне риска. И то, что это двойня, обязует нас всех гораздо внимательнее относиться к каждому этапу ее развития.
После этих слов доктор Марион снова немного поводила сканером по ее животу, а потом произнесла:
— Уже можно определить пол детей, если вы хотите знать. Многие пары предпочитают…
От Флейм не укрылся загоревшийся неподдельный интерес в зеленых глазах Роберта из-за слов врача. А вот ее саму передёрнуло при слове «пара».
— Решать Барри.
Доктор Марион окинула их любопытным взглядом, но профессионально промолчала.
— Я бы хотел знать.
— Мальчик и девочка.
— Вы уверены, доктор?
— Абсолютно. Частый случай при беременности двойней. Вот, смотрите, мистер Робертс.
И врач стала показывать им с Флейм, продолжая водить сканером по животу, что дети действительно разнополые.
После приема у врача Роберт пригласил Флейм в ресторан, отпраздновать, что у них мальчик и девочка.
Флейм отказалась от основного блюда, предпочтя огромный кусок шоколадного торта. Роберт взял себе лишь кофе.
— Пора начинать придумывать имена детям.
— Имя-то для девочки у тебя уже точно есть.
В тоне Флейм звучал неприкрытый сарказм. Роберт мило ей улыбнулся, сделав вид, что не заметил этого и ждет ее пояснений.
— Это же очевидно, Роберт. Иден.
Роберт смотрел на нее с сомнением, словно для него это не было очевидно, а она несет чушь. Но невероятно вкусный торт и приток сахара в крови, подняв настроение, также придали смелости продолжать иронизировать.
— И знаешь, Келли может быть и мужским именем. Я встречала в жизни парней, которых так звали.
Роберт не собирался оставаться в долгу. Это была та игра, в которую можно играть вдвоем.
— И ни что не помешает мне назвать девочку Флейм.
— Только не называй мальчика Куинном. Иначе это будет словно кощунство.
Флейм вернулась к поеданию торта, довольная собой.
Когда с трапезой было закончено, подошел официант с счетом. Он был приветлив, поинтересовался, понравился ли Флейм торт. Явно считая милой ее беременность и будущее материнство.
Флейм старалась быть вежливой, но выглядела недовольной.
А когда они выходили из ресторана, то столкнулись с парой в возрасте, которая тоже умилилась встречи с ними, будущими родителями. Что, кажется, окончательно испортило настроение Флейм.
— В чем дело?
— Тебя не раздражает, что окружающие теперь постоянно глазеют на нас? Бросают любопытные взгляды, а еще эти мерзкие улыбочки. Воспринимают нас счастливой парочкой, ожидающей пополнения.
— Ни вижу в этом ничего плохого. И ты можешь просто не обращать внимания.
— И это, несомненно, пугает. Что ты не видишь в этом ничего плохого. Как будто тебя тоже все устраивает.
— Меня действительно все устраивает. Разве не поэтому поводу ты устроила мне недавний скандал?
— Роберт, чтобы ты там не задумал, запомни. После родов я не желаю видеть тебя рядом с собой. И оставь при себе разговоры, как сильно я тебе нравлюсь!
Роберт промолчал, решив не отвечать Флейм. Нет смысла доказывать ей что-то, убеждать ее в чем-то или разубеждать. Вместо этого, обхватил ее рукой за располневшую талию и повел к машине. По пути нарочно приветливо улыбаясь каждому встречному прохожему, умиленно разглядывающему их.

Они с Флейм сидели в милом кафе в центре Нового Орлеана, отлично проводя время.
Уже шел пятый месяц ее беременности, малыши шевелились все более активно и чаще, заставляя его все больше желать их скорейшего появления на свет. А вот Флейм делала вид, что ей все равно, всякий раз, когда речь заходила об их детях, подчёркивала, что просто выполняет их соглашение. Намеренно отстраняясь от любых чувств к находящимся внутри нее младенцам.
Но Роберт видел, это всего лишь маска, за которой она пряталась. Он все чаще становился свидетелем, когда Флейм этого не видела, как она ласково гладит свой живот, что-то говорит с улыбкой, мечтательным взглядом смотря вдаль.
И это было не все. В последнее время он ловил себя на мысли, что хочет чего-то большего, чем просто получить детей, которые должны были родиться через несколько месяцев. Порой представлял в своем воображении их вместе. Себя, Флейм и детей. А вовсе не будущее отца-одиночки. Очередное безумие с его стороны, Роберт понимал это. Видимо, слишком много времени провёл рядом с Флейм, не просто привык к ней, заразился ее безумием.
Флейм без особого удовольствия пила чай, мечтая о кофе, который ей уже давно запретила врач. Роберт тоже пил чай, с вкуснейшими круассанами с самой разнообразной начинкой, проявляя солидарность. Он о чем-то сосредоточенно думал, и она готова была поспорить, что в своих фантазиях представлял, как наконец получит желаемых ему детей и избавится от нее. Будет кочевать между Мадридом и Санта-Барбарой, с радостью принимая помощь от трех своих бывших. Которые посчитают своим святым долгом помогать ему заботиться о сыне и дочери, в ущерб собственным бракам.
— Ты устала? Не хочешь прогуляться в парке? Погода чудесная.
Кафешка располагалась прямо напротив входа в городской парк. Они часто гуляли там, потому что доктор Марион рекомендовала Флейм умеренную физическую нагрузку, предпочтительно на свежем воздухе.
— Да, конечно. Я не против.
Роберт допил чай и подозвал официанта, чтобы расплатиться. Флейм свой допивать не стала.
Проходящие мимо них в парке умилительно им улыбались. Живот Флейм был уже довольно заметен. И все их принимали за скорых счастливых родителей. Конечно, откуда всем этим незнакомцам знать… Но тем не менее Роберт улыбался всем в ответ. Флейм же, наоборот, лишь хмурилась.
— Ты можешь немного расслабиться и не быть злюкой?
— Не тебе приходится таскать в себе…
— Я знаю, что ты любишь их, как бы не отрицала.
Роберт обнял ее рукой за талию и притянул к себе, чмокнув в щеку. Флейм захотелось с силой наступить ему на ногу, чтобы отвалил. Жаль, что она больше не могла носить шпильки из-за постоянно отекающих ног. Теперь ей приходилось довольствоваться кедами и кроссовками. И, если наступить на ногу Роберта, она не получит желаемого эффекта.
— Я просто выполняю твою прихоть.
— Окончательное решение было за тобой. Я ведь согласился…
— Я помню.
Флейм не хотелось вспоминать, что она добровольно отказалась от аборта, решив осчастливить Роберта, которому должна была слишком многое, упущенное им. Да, ей осталось потерпеть меньше четырех месяцев, ее врач предполагала, что она родит раньше девятимесячного срока, но сейчас это казалось чем-то долгим и бесконечным.
— Давай присядем. Я устала.
Они с Робертом устроились на ближайшей скамейке. Не разговаривая друг с другом, наблюдая за прохожими. Мимо них проходили одиночки, хозяева с собаками, парочки разных возрастов и полов, компании друзей, семьи с детьми. Но когда в поле их зрения появилась пара с двойней, мальчиком и девочкой лет пяти, они все свое внимание сосредоточили на них.
Недавнее УЗИ Флейм показало, что у них разнополая двойня. Мальчик и девочка. И Роберт расценивал это как очередной, более чем приятный подарок судьбы. Флейм тоже обрадовалась, хотя старалась скрыть свои чувства.
И вот, наблюдя за чужой семьей с двойней, Роберт внезапно ощутил острую потребность в том же самом. Не просто стать отцом, получив подобие семьи, иметь полноценную семью. Нормальную жизнь. С женой, детьми. Стать мужем.
Флейм последняя, кто подходила на эту роль. Роберт не обольщался.
Флейм видела взгляд Роберта, которым он впился в семью, которая шла мимо них. Легко угадывала мысли в его голове. Он жаждал чего-то подобного. Идеальную семейную картинку из глянцевого журнала. Наверняка представлял Иден рядом с собой. Или Келли. Точно не ее.
— Все в твоих руках.
Роберт непонимающе посмотрел на Флейм, отвлекаясь от чужой семьи.
— Красивый одинокий мужчина с двумя младенцами на руках лакомый кусочек для многих женщин. Для тебя не будет проблемой найти себе жену и мачеху детям. Или тебе непременно нужна Иден? — Пояснила Флейм.
От Роберта не укрылись издевательские нотки в ее голосе. Чем он опять успел разозлить Флейм, задался он вопросом? Во взгляде ее карих глаз сквозила обида. Он бредит, или она…
— Зачем мне искать кого-то, если у меня есть ты?
— Я?
Его ответ явно ввел Флейм в ступор на несколько мгновений, затем она рассмеялась.
Роберт терпеливо ждал, когда она успокоится, без тени улыбки на лице.
— Ну ты и шутник, Роберт. После родов, когда я в следующий раз увижу лицо, похожее на твое, это будет лицо твоего брата.
Отвечая, Роберт не знал, думает ли так на самом деле и собирается ли осуществить в реальности. Это точно стало бы настоящим сумасшествием. Может, просто хотелось оставить последнее слово за собой.
— Не думаю, что у тебя останется время даже вспоминать о моем брате, когда мы умиляясь будем менять памперсы двум младенцам, миссис Робертс-Барр-Парризи.

— И сколько ты собираешься злиться на меня? — Поинтересовался Роберт, передавая Флейм, сидящей на диване, тарелку с огромном порцией мороженого, обильно политого шоколадом.
Они вернулись домой пару часов назад, и все это время Флейм демонстративно игнорировала его. Роберт решил, что у нее было достаточно времени, чтобы остыть.
Она, забирая тарелку, фыркнула, тут же съев пару ложек лакомства, едва взглянув на него.
— Пока ты не начнешь держать свои неуместные шуточки при себе. Надо же выдумать — миссис Робертс-Барр-Парризи. И как только у тебя фантазии на это хватило?
— На фантазию мне никогда не приходилось жаловаться.
Флейм скривившись окатила Роберта недовольным взглядом. В их соглашение не входило, что он безнаказанно может издеваться над ней. Но ему всегда доставляло удовольствие выводить ее из себя. Она вернулась к своему мороженому.
— Не понимаю, что тебя так задело?
Флейм продолжала есть мороженое, не особо горя желанием отвечать. Но Барр ведь в любом случае не оставит ее в покое.
— Серьезно? Хотелось бы немного уважения с твоей стороны, пока я вынашиваю твоих детей.
— Ты сочла мои слова неуважением?
Роберт видел, проблема гораздо глубже. Конечно, дело было во влюбленности в него Флейм. Она ведь уверена, что он ни о чем не подозревает. И, видимо, боится, если он догадается о ее чувствах, использует это знание против нее.
— У нас четкий договор. Я рожаю тебе детей, и мы разбегаемся. Поэтому твоя ирония по поводу какого-либо нашего совместного будущего…
— Ты частенько высказываешься относительно того, что я буду делать, когда восстану из мертвых, с кем хочу быть и прочее.
— Потому что мы оба знаем, будет именно так, как я говорю. К сожалению, некоторые твои безумные затеи тоже порой…
Роберт решил, что сейчас подходящий момент прощупать мисс Бофорт относительно некоторых вещей. Чтобы убедиться, происходящее не плод его воображения.
— Воплощаются в реальность?
— Ты склонен воплощать их в реальность.
— Ты о своей беременности говоришь?
— Я собиралась делать аборт, а теперь расту в ширь с каждой новой неделей.
— И поэтому переживаешь, раз я завел разговор про миссис и прочее, то хочу…
— Я точно знаю, этого ты не хочешь.
— Но хочешь ты?
— Я?! Ни за что!
Флейм насупилась и вернулась к мороженому. При этом ела она слишком поспешно.
Смотря на нее, Роберт задумался, насколько он далек он истины. Или же слишком близок. Она ждет от него ответных чувств? Возможно, тоже порой фантазирует об их совместной жизни с детьми?
— Флейм?
Флейм неохотно оторвалась от мороженого. Нервно стала бить ногами о диван. Одинаково не желала, чтобы Барр догадался о ее чувствах к нему или понял, как далеко она иногда заходит в своих фантазиях об их возможном будущем.
— Что происходит?
— Поклянись, что как только я рожу, между нами все закончится.
— Ты все еще собираешься убить Куинна?
— Конечно.
— Тогда не могу обещать.
— Я не об этом.
В этот момент до Роберта дошло, что в самом деле слишком далеко зашел в некоторых своих фантазиях. Долгое нахождение рядом с Флейм негативно на него влияло. Их гипотетическая семья стала бы невиданным кошмаром. Поэтому он с чистой совестью успокоил ее. Или все-таки себя?
— Беременным действительно иногда в голову приходят бредовые мысли.
— Ты пытался уговорить меня не отказываться от детей, когда я согласилась родить.
— Да, чтобы мы воспитывали их как пара в разводе. На два дома, имея каждый свою отдельную жизнь.
Флейм расслабилась. Такой вариант в голове Роберта ее устраивал. Особенно то, что в итоге он от него отказался, приняв ее условия появления их детей на свет. Она наберется терпения. Через несколько месяцев весь этот кошмар закончится, и Роберт Барр исчезнет из ее жизни. Даже если они позже столкнутся в Мадриде, это уже будет совершенно другая история.

Роберт отвлекся от мониторов, услышав шаги Флейм на лестнице. Поддаваясь инстинкту тут же встал, направляясь к ней.
Она давно перешла на свободные силуэты в одежде, ее живот уже был заметен, чтобы на ней не было надето. И сегодня предпочла свободное платье.
После завтрака Флейм прилегла ненадолго, в итоге проспав до обеда.
Роберт протянул ей свою руку, чтобы проводить к дивану.
Флейм, скрестив руки на груди, демонстративно прошла мимо.
Роберт с досадой почесал голову. Флейм и до беременности не обладала эмоциональной устойчивостью, а теперь ее настроение менялось по сто раз за день. Она то ненавидела его, то почти обожала.
Когда Флейм села на диван, он направился к ней и уселся рядом, попытался обнять за плечи и наткнулся на ее предупреждающий взгляд. Сегодня у мисс Бофорт было дурное настроение.
— Как себя чувствуешь?
— Голова немного кружиться, но в целом все хорошо.
— Может позвонить доктору Марион?
— Не вижу необходимости.
Флейм теперь твердо была намерена соблюдать с Робертом дистанцию. Корила себя, что позволила им сблизиться. Они заключили сделку, и как только она родит, их пути окончательно разойдутся. Любовь к Роберту лишь временное наваждение, как и все прочие эмоции, лишь следствие гормональной перестройки ее организма. Хорошо, что он наконец прекратил пустые и нудные разговоры об их совместном будущем. Последние две недели ни разу не доставал ее.
— Я могу что-то сделать, чтобы поднять тебе настроение?
— Как насчет оставить меня в покое?
— Это невозможно.
— Роберт, через три месяца все закончится, не стоит…
— Ты предпочитаешь холодное отчуждение между нами, Флейм?
— Это лучше твоей притворной заботы. Ты уже узнавал относительно документов для оформления опеки?
Роберт покачал головой, а затем ближе подсел к Флейм. Сейчас ему совершенно не хотелось думать, что будет между ними через три месяца, поэтому обнял и притянул ее к себе, несмотря на ее сопротивление.
Временно он решил отпустить ситуацию, которая пока разворачивалась не в его пользу. Перестал заводить с Флейм разговоры о возможном совместном будущем после появления их детей на свет. Поставил на паузу иллюзии и фантазий, преследующие его последние недели. Не будучи готовым полностью отказаться от них. Почему не наслаждаться тем, что есть сейчас? Дать Флейм немного тепла, получив в ответ не очередную ссору, а что-то более приятное. Они могут скрасить одиночество друг друга. Даже если лишь на ближайшие пятнадцать недель. У него есть эти недели, чтобы, не давя, показать Флейм, их совместная жизнь возможна. Она не будет наполнена ссорами, упреками, недомолвками, а близостью, нежностью и взаимопониманием. Он не станет в будущем с горечью винить ее о том, что она отобрала у него, будет ей благодарен за то, что дала ему. Сына и дочь.
— Не надо…
— Можешь ты хоть немного расслабиться?
Сказав это, Роберт поцеловал ее, бережно и осторожно. Его ладонь легла на ее живот. Флейм ответила на поцелуй. Сложно отрицать, насколько приятно происходящее, чтобы смело и твердо отказаться от этого. Пусть окружающее ее сейчас и являлось сладкой иллюзией.
Когда Роберт прервал поцелуй, она не удержалась и прильнула к нему. Он с довольной улыбкой посмотрел на нее.
— Не хочешь провести день в Новом Орлеане? Прогуляемся по Французскому Кварталу, заглянем в какой-нибудь милый ресторанчик.
— А как же твои сводки, биржи и прочее?
— Они никуда не денутся.
Роберт видел, Флейм хочет выбраться из дома. И ему не придется прилагать усилий, чтобы убедить ее. Вечером он собирался отвести ее в один из камерных клубов, рассчитанных на малое количество посетителей, где намечался поэтический вечер.
— Тогда пойду за сумочкой. Но вести машину придётся тебе, Роберт.
— Без проблем.
Флейм встала, вновь ощущая головокружение. Наверное, от недостатка свежего воздуха. Несмотря на наступление зимы и заметное похолодание, в воздухе Бофорта все еще витала духота из-за отсутствия дождей. С прогулкой Роберт хорошо придумал, ей необходимо развеяться.
Она не дошла буквально пары шагов до лестницы, когда слабость внезапно наполнила ее тело, а сознание сорвалось в темную пропасть. Едва успела позвать:
— Робе…
Раздался жалобный голос Флейм за его спиной. Роберт резко обернулся, тут же стремглав вскакивая с дивана.
Флейм лежала на полу без сознания у самой лестницы.
Он поднял ее, облокотив на себя. С трудом улавливая ее дыхание, пульс также едва прощупывался. Ее ладони были холодны.
— Флейм? Флейм… Ты слышишь меня?
Ноль реакции.
Он стал чаще дышать, отказываясь верить в плохое. Не давая панике поглотить себя. Схватил мобильный со стола, вернулся к Флейм, снова присел рядом с ней и набрал «911».
— Вы позвонили в 911. Что у вас случилось?
— Мой адрес Сэнт Джеймс 17. Мне срочно нужна скорая.
Роберт постарался взять себя в руки и говорить спокойно.
— Хорошо. Вам нужна помощь?
— Моя… — он запнулся, но сразу же решил не тратить время на попытку объяснить, кем ему приходится Флейм — жена упала в обморок. Она беременна.
— Как вас зовут, сэр?
— Ро… Барри.
— Хорошо, Барри. Какой срок у вашей жены?
— Двадцать пять недель.
— Такое раньше случилось?
— Нет, никогда раньше.
— Скорая уже выехала. Они будут у вас меньше чем через пять минут.
— Пусть поторопятся!
— Сэр, вы проверяли пульс и дыхание вашей жены?
— Она дышит, но пульс едва прощупывается.
— Понятно. Где ваша жена потеряла сознание?
— На полу у лестницы.
— Можете проверить, нет ли у вашей жены кровотечения? Необходимо убедиться, что это не выкидыш.
При слове «выкидыш» Роберт весь похолодел. Нет, только не это. Он спешно задрал платье Флейм, убедился, что кровь у нее не идет, тут же отдернув юбку назад.
— Крови нет.
— Отлично. Вы можете положить вашей жене под ноги подушки или что-то другое? Необходимо обеспечить приток крови к голове.
Роберт, прижимая мобильник к уху, тут же метнулся к дивану, схватил подушки и подложил их под ноги Флейм.
— Готово.
— Отлично, Барри. Вы молодец. Что-то из одежды на вашей жене может слишком туго стягивать некоторые участки ее тела?
— Нет, на ней свободное платье.
— Хорошо. Скорая почти у вас.
И действительно с улицы стали доносится звуки сирены. Роберт выдохнул. Напряжение немного отступило. Флейм помогут, с ней и детьми будет все в порядке. Она не умре…
— Да, я слышу их. — Он поспешил к входной двери.