Нет покоя для грешников.

Барри дремал в инвалидном кресле на террасе. Первые результаты операции на позвоночнике и нескольких месяцев физиотерапии уже давали о себе знать. К пальцам на ступнях вернулась чувствительность, наконец исчезло ощущение, что ниже пояса у него ничего нет, только сплошная пустота. Врачи были настроены более чем оптимистично, считая, что через полгода после усиленной физиотерапии можно провести повторную операцию. Он уже мог самостоятельно держаться на ногах, пусть и не очень долго. О том, чтобы начать ходить, речи пока не шло, но Барри было этого достаточно. Ему казалось, теперь возможно все. Когда рядом Куинн, которая заботится о нем. Она ему нравилась, даже больше, чем нравилась. Барри запретил себе в нее влюбляться, ведь она вдова его брата. Но в последнее время все чаще и чаще ловил себя на мысли, что в его чувствах к ней нет ничего аморального. Его прошлые тревоги и подозрения относительно Куинн давно улетучились. Брата он не помнил, чтобы чувствовать себя виноватым перед ним. А они с Куинн зрелые мужчина и женщина, которые еще могут наладить личную жизнь. И почему бы не друг с другом?
— Я отъеду буквально на полчаса. Заказала нам обед в ресторане. Ты побудешь один немного?
Куинн почти незаметно появилась перед ним. На ее лице как всегда сияла очаровательная улыбка, а на щеках горел румянец из-за мороза. Она никогда не пыталась флиртовать с ним, но Барри готов был поспорить, что его симпатия к ней взаимная.
— Уйти я все равно никуда не смогу.
Пошутил Роберт. Флейм коротко рассмеялась.
— Но лучше тебе вернуться в дом, стало холодать. Может, хочешь прилечь?
— Прилягу после обеда.
Флейм распахнула двери террасы, чтобы Роберт мог въехать в гостиную. А когда он оказался внутри, прикрыла двери, оставляя крохотную щель, чтобы свежий воздух попадал в комнату.
— Может, радио включить или телевизор, чтобы ты не скучал, Барри? — Закидывая на плечо сумочку, спросила Флейм.
— Это я и сам в состоянии сделать, если захочу. Не волнуйся за меня.
— Я всегда волнуюсь о тебе, дорогой.
Куинни нагнулась и легонько чмокнула его в щеку. А затем ушла.
Барри немного прокатился по гостиной, не зная, чем себя занять. А потом все-таки решил включить телевизор, чтобы посмотреть новости. Пульт от телевизора лежал на столе, Барри подкатился к нему и заметил, что один из ящиков не до конца закрыт. Повинуясь любопытству, он открыл ящик и обнаружил там газету. На его удивление это была калифорнийская газета. Зачем Куинни пресса из Калифорнии?
Барри стал просматривать газету и на развороте наткнулся на огромную статью, которая гласила: «Сын покойного магната СиСи Кепвелла выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора Калифорнии».
Барри бегло прочел статью, информация в ней ни о чем не говорила ему. Но, несмотря на это, статья продолжала притягивать его. Тут же имелось несколько снимков с мероприятия, и как только Барри взглянул на них, случилось что-то необъяснимое. Люди, которых он впервые видел, показались ему знакомы. Еще удивительнее, почему-то он точно знал их имена. Тот самый сын покойного магната, кандидат в губернаторы, это Мейсон. А рядом с ним Джулия — его жена. Барри прочел надпись под фото, и там действительно было написано, что на снимке запечатлены Мейсон и Джулия Кепвелл. На нескольких групповых снимках он также обнаружил тех, чьи имена знал. Красивая блондинка с короткой стрижкой опознавалась для него как Келли, а высокий мужчина рядом, его так и подмывало назвать Хантом. А вот еще одна блондинка, с длинными светлыми волосами, заплетёнными в косу, под руку с каким-то латинистом, четко обозначились для него как Кастилио. При этом имя мужчины он не мог точно вспомнить, а вот женщина откликалась в голове как Иден.
Барри стало казаться, что он сходит с ума. Все эти люди явно принадлежали к высшему обществу Калифорнии, на женщинах сияли украшения, на руках мужчин дорогие часы. Его не могло ничего с ними связывать. Ведь из того, что рассказывала ему Куинни, он и Роберт всю жизнь провели в Луизиане. Его брат и Куинну познакомились в Новом Орлеане, там же поженились. Все они были из самых обычных рабочих семей и являлись среднестатистическими жителями Америки.
Несмотря на то, что сегодня было довольно холодно, не больше десяти градусов тепла, что немного ниже температурной нормы для января в Луизиане, Барри неожиданно почувствовал, что его кожа вдруг оказалась под лучами жаркого солнца. Словно он находится на пляже или что-то в этом роде. При этом сам Барри понятия не имел, был ли он когда-нибудь на побережье у океана.
Что с ним происходит? Неужели воспоминания возвращаются? Врач-психиатр, который осматривал его, говорил, что память может вернуться совершенно неожиданно. Либо частями, либо вся сразу. Но Барри не понимал, почему какая-та статья в газете стала причиной этого.
Барр вернулся к газете, снова осознавая, что лица на фотографиях ему знакомы. Мейсон, Джулия, Крейг, Круз, Келли… Иден. Лазурная вода, теплый песок, хлопок и боль в груди. Его сердце стало биться сильнее, к горлу подступила тошнота. Картинки разных событий стали мелькать в голове и тут же исчезать, бесследно пропадая.
— Барри, тебе плохо?
Голос Куинни неожиданно раздался рядом. А он и не заметил, что прошло уже так много времени, и она вернулась. И теперь вместо ощущения жара на коже и запаха морского бриза, в комнате витал аромат китайской кухни, и нежная ладонь Куинни лежала на его коленях.
Флейм была напугана, но старалась держать себя в руках. Она видела, на какой странице открыта газета, которая была у Роберта в руках. И уже почти убедила себя, что он все вспомнил, увидев знакомые лица. Черт, нужно было спалить эту чертову газету в камине!
— Я знал этих людей?
Барри указал на снимки в газете. Куинни заметно побледнела. Почему?
— Тебе кажется, что ты их знал? Прости, но мне это неизвестно. Ни я, ни твой брат их не знали. Может, они как-то связаны с твоим исчезновением и заточением в «Норфолк»?
— Почему калифорнийская газета?
— Ее выписывали прошлые арендаторы дома. Оплатили подписку на год вперед. А я до сих пор не нашла времени отменить ее.
Флейм надеялась, что ее ложь звучит убедительно. Последнее, что ей сейчас нужно, чтобы к Роберту вернулась память, когда она уже полностью завоевала его доверие. Иначе снова придется запереть его и быть начеку.
— Ты что-то вспомнил, Барри?
— Только то, что некоторые лица мне знакомы.
— Ты плохо выглядишь, тебе необходимо отдохнуть. Если ты знаешь этих людей, возможно, вскоре воспоминания об остальном твоём прошлом вернутся к тебе.
— Это не похоже на воспоминания. Словно просто знание. Уверенность.
— Не напрягай голову, Роберт…
Глаза Куинни округлились от испуга. И это насторожило Барри сильнее, чем то, что она назвала его именем брата.
— Прости, Барри. Порой я путала вас с братом. И я так скучаю по Роберту, а ты рядом. Я сожалею.
Оправдания Куинни почему-то показались Барри неубедительными. Что за черт здесь происходит?
— Ты права. Мне необходимо отдохнуть. Голова раскалывается.
— Хорошо. Сейчас приляжешь, а позже пообедаешь.

Остаток дня и вечер прошли сумбурно. Куинн явно нервничала и выглядела напряженной, хотя и пыталась скрыть свое состояние. А у него самого не переставая болела голова. Даже за ужином он практически ничего не съел. Куинн измерила ему давление, но пришла к выводу, что это обыкновенная мигрень, дала ему таблетку от нее, а также снотворное. Чтобы утром, проснувшись, он почувствовал себя лучше.
А Барри мысленно то и дело возвращался к статье в газете, которую прочел днем. Кто все эти люди, и почему ему известны их имена? Какие тайны кроются в его прошлом, если Куинн, по ее словам, эти люди незнакомы? И почему его не покидает ощущение, что она лжет ему?
В итоге после душа он лег в постель и сразу заснул. И снова оказался посреди океана в лодке. Только в этот раз в разгар шторма. Лодку раскачивали сильнейшие порывы ветра, которые хлестали его по лицу, от чего он едва мог справляться с веслами. Ледяная вода переливалась через край, он полностью вымок под дождем и дрожал от холода. И вновь десятки рук пытались утащить его на дно океана. И лица у них были тех знакомых-незнакомцев из газеты.
В какой-то момент Барри больше не мог сопротивляться стихии и хватающим его рукам. Бросил весла и почти сразу его лодка перевернулась под очередным порывом ветра, а его самого утянуло на дно. Под толщей воды он оказался совершенно один. Окруженный размытыми образами, которые постепенно становились все четче. Тропический остров, белокурая русалка, туманные тени его родителей и его собственное искажённое отражение в зеркале. Злобное и неприятное, словно гадюка. Большие города полные шума, огней и людей, бесконечно крутящаяся рулетка, плачь младенца, крохотное и душное помещение с решётками, шахты, поезд, другая белокурая девушка, горы и снег, болота и палящее солнце. Дом, мрачный и неуютный. Пистолет, выстрел, второй выстрел.
Видения повторялись по кругу, а он изо всех сил пытался выбраться на поверхность. Соленая, ледяная вода полностью заполнила его легкие, не давая дышать, ноги ныли от онемения, а темная бездна внизу становилась все ближе. И вдруг что-то неожиданно вытолкнуло его на поверхность океана под палящее солнце.
Проснулся Роберт в холодном поту. Бросил взгляд на часы. Половина третьего ночи. Его всего трясло, словно в лихорадке. Теперь у него болела не только голова, но и все тело. Ноги, которых он не чувствовал уже много лет, казалось пульсировали, как будто он пробежал длинную дистанцию.
Удивительно, но вся цепочка его жизни выстроилась в голове последовательно и ясно. Детство, смерть родителей, юность на Сиренас, встреча с Иден, смерть Рауля, заточение в Сан-Себастьян, побег, роковая встреча с Иден, которая не узнала его, работа на Тонелла, брак с Натали, рождение Роберта-младшего, приезд в Санта-Барбару, захват «Кепвелл Энтерпрайзис», новая встреча с Иден. Келли и Эль-Дьябло, Мадрид, Аргентина, плен, болота Луизианы, Куинн и Флейм, ночь в том доме и выстрел, два выстрела. Норфолк.
Роберт сбросил одеяло, потянулся к инвалидному креслу и пересел в него с кровати. Подъехал к окну и распахнул его. Зимний ночной воздух тут же ворвался в комнату, заполняя так необходимой прохладой.
Он помнил каждую деталь своей жизни. Приобретения и потери, сожаления и часы радости, тех, кого любил и ненавидел, тех, кто любит его, кто предал. Никакой он не Барри Робертс, он Роберт Барр. И прямо сейчас находится в опасности. Не существовало никакой Куинн Армитадж, очередная личина лгуньи Флейм Бофорт. Роберт не удивился бы, если его братец Куинн снова где-то за кадром руководит поступками любовницы. Но что им понадобилось от него на этот раз? Что мог им дать всеми забытый паралитик из психушки?
Роберту немедленно хотелось добраться до Флейм и допросить с пристрастием. Но инстинкт самосохранения не позволял действовать сгоряча. Необходимо быть осторожным и все разузнать, прежде чем действовать. Флейм не должна догадаться, что он все вспомнил. Что бы она не замыслила, и кто бы ей не помогал, помимо Роя, он выяснит, что к чему, действуя хитростью. Флейм считает, что он полностью в ее руках, и она может манипулировать им как хочет, что же, пусть пока пребывает в сладостном заблуждении. А он найдет способ все выяснить и освободиться от нее.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Суббота, 31 августа 2024, 09:58:54

Утром Флейм проснулась с тяжелой головой и тревожными мыслями. Уже практически убедив себя, что как только спустится вниз, будет арестована полицией, которую без сомнения вызвал Роберт.
Вечером, после того, как отправила его спать, сама она полночи провела, психуя в своей комнате. Ее душа горела в бессильной злобе. Хотелось метаться и крушить все вокруг. Но приходилось, закусив губы, бить кулаками по подушке. Ее бесила каждая мелочь в обстановке ее комнаты. Цвет жалюзи и стен, розы в вазе, ковер на полу, покрывало на кровати. Одна крохотная оплошность и годы вынашиваемых планов, месяцы возни с Робертом, все ее усилия вдруг оказались под ударом. Несколько газетных страниц и все пропало. И пусть Роберт не вел себя подозрительно после прочтения статьи и увиденных снимков Кепвеллов, но его головная боль могла быть первым признаком возвращения ему памяти. Она мало что знала об амнезии, десятки статей о ней, прочитанных в интернете, так и не дали ей полной картины, чего конкретно ожидать от памяти Роберта. Но его врач предупреждал, любая мелочь из прошлого может неожиданно всколыхнуть воспоминания, даже если до этого тонны информации о прошлом не вызывали никакой реакции. Именно поэтому она и окружила Роберта сплошной ложью его так называемой жизни Барри. Полностью сменила имидж под личину Куинн, никаких облегающих силуэтов, минимум косметики, ничего из гардероба Дебры Лондон, чтобы ее лицо не стало триггером для памяти Роберта. А ведь всего и нужно было, забрать газету с собой и выкинуть по дороге или сжечь в камине. Но она слишком поверила в свою власть над Робертом, в недалекость Барри, в итоге совершив роковую ошибку.
Устав сходить с ума в тишине комнаты, Флейм спустилась вниз, убедиться, что Роберт спит, а не пытается сбежать, вспомнив прошлое. И Роберт действительно спал. Но сон его был беспокойный. Он часто и прерывисто дышал, лоб был покрыт испариной.
Флейм попыталась успокоить себя, Роберт мог простудиться, слишком много времени проведя днем на террасе. Но так думать было бы чересчур наивно. Проведя рукой по взмокшим волосам Роберта, стараясь не фантазировать, что здесь и сейчас мог бы находиться Куинн и тогда… Флейм дала себе слово пристально следить за Робертом. И если у нее возникнет хоть одно подозрение, что он все вспомнил и играет с ней, клетка в Санта-Барбаре покажется ему настоящим курортом. Она превратит его жизнь в ад.
Вернувшись в комнату, Флейм переоделась и легла в кровать, но сон никак не шел. Еще около часа она ворочалась с боку на бок, в попытке заснуть. Представляя различные варианты того, что ждет ее утром. А потом ее, наконец, сморил сон. И в приснившемся кошмаре, она оказалась окружена толпой полицейских, целившихся в нее из пистолетов, тянувших к ней наручники, отрезавших все пути отступления. И у каждого полицейского в ее сне было лицо Роберта.
Наскоро умывшись и одевшись, Флейм спустилась вниз. В гостиной было тихо. Она заглянула в комнату Роберта, но его там не оказалось. Сбежал? Нет, невозможно. Куда ему бежать в инвалидном кресле. Тем более из кухни доносился потрясающий аромат свежесваренного кофе. Она прошла туда. И даже на секунду лишилась дара речи от увиденного. На плите в сковороде жарился омлет, стол был накрыт к завтраку на двух персон. Тосты, масло, апельсиновый сок, легкий салат, кофейник, сахар, сливки.
— Доброе утро, Куинни!
— Доброе, Барри. Что здесь происходит?
— Ты постоянно заботишься обо мне. Сегодня я решил, что настала моя очередь.
Лицо Роберта светилось радостью, он явно был доволен собой. И совсем не похож на того, кто вспомнил прошлое. Все тот же Барри. Но Флейм все-таки решила не радоваться раньше времени. Когда она держала Роберта в клетке, успела убедиться, он способен врать и играть.
— Как твоя голова, Барри?
— Больше не болит. Благодаря тебе.
— Не знала, что ты умеешь готовить?
— И я сам не знал, Куинни, но, как видишь.
Моя стряпня точно лучше твоей, сыронизировал про себя Роберт, снимая сковородку с плиты и ставя ее на деревянную подставку на столе. Кормила Флейм его в основном либо блюдами из доставки, либо чем-то приготовленным ее тетушкой Мэй. Но надо отдать ей должное, она действительно все предусмотрела для комфорта Барри. Кухня была просторной, и он легко мог перемещаться по ней в инвалидном кресле. Ночью, как следует поразмыслив, он пришел к выводу, что лучше в данный момент играть с Флейм в кошки-мышки. Она врет ему и манипулирует, он будет отвечать ей тем же. Продолжать изображать Барри не должно быть слишком сложно.
Флейм присела на стул. Она все еще не могла поверить собственному везению. Роберт ничего не вспомнил, и ее план остается в силе? Или он все-таки играет? Вдруг вспомнил прошлое и решил ее дурачить? Необходимо убедиться, что память не вернулась к нему, Флейм решила еще пристальнее следить за Робертом. Она знала по себе, притворяться двадцать четыре часа в сутки невозможно.
Пока Флейм ела завтрак, болтая о какой-то ерунде, изображая Куинн, сам Роберт продолжал размышлять о том, о чем думал ночью. После возвращения памяти он и не старался вновь заснуть, пытаясь распутать клубок мыслей в голове. В первую очередь, что конкретно случилось в 1990 году, после выстрела в него Иден. Вернее, двух выстрелов, один из которых сделала Иден, вероятно, приняв его за брата и испугавшись, увидев в его руках пистолет. Ведь подлец Куинн, оглушив его на чердаке, поменялся с ним рубашками, чтобы снова всех запутать. Но теперь Роберт отчетливо помнил, прежде чем его грудь пронзила острая и нестерпимая боль, а сознание уплыло в темноту, он слышал два выстрела. Это, конечно, не отменяло факта, что его, возможно, поразила именно пуля Иден. В принципе в него могли попасть обе пули, но шрам от выстрела на груди остался один, а значит, ранила его все-таки только одна из пуль. Да и разве имеет теперь значение, чья пуля сразила его, Иден или второго неизвестного стрелка? Лучше ему сосредоточиться на другом. Он провел в «Норфолке» пятнадцать долгих лет. Никто не навещал его, не искал, пока не объявилась Флейм. Объяснений этому можно найти не так уж и много. Либо его считают мертвым, либо Куинн все эти годы продолжает выдавать себя за него, и мертвым считают его мерзавца брата. Мрачные мысли, что Роберт-младший, Натали, Иден, Келли, Рэнфилд не предали значения его возможному бесследному исчезновению и не предприняли ни одной попытки его найти, Роберт постарался откинуть. У него нет времени погружаться в неприятные размышления, тратя на них время. Для начала необходимо выяснить подоплеку событий и подробности той роковой ноябрьской ночи 90-го года, попытаться понять, как он оказался в «Норфолке», разузнать о планах Флейм на него, и не участвует ли в происходящем спектакле Куинн. Прочее можно оставить на потом.
Сейчас Роберт жалел, что не сообразил ночью, пока Флейм спала, порыться в интернете, в поисках своих ответов. Но ничего, такая возможность у него еще появится. А пока он будет пристально следить за Флейм, чтобы разобраться в происходящем.
— Ты почти ничего не сказал, Барри?
— Слушал тебя и задумался.
— О чем?
— Так, о ерунде.
— У тебя есть от меня секреты?
— Что ты, Куинни.
Смотря на Флейм, Роберт пытался представить безумие, творящееся в ее голове. Взять себе имя бывшего любовника, выдумать историю мнимого вдовства, назвав «покойного» супруга Робертом. Ей крупно повезло, что ни это, ни ее лицо не вызвало у него воспоминаний гораздо раньше. Но Флейм, очевидно, привыкла играть в опасные игры и просто сгинет без должного уровня адреналина.
— Какие секреты могут быть у того, кто не помнит ничего из своего прошлого? Я просто рад быть здесь, с тобой.
Скрыть отвращение к Флейм было для него невероятно сложно, и прямо сейчас Роберт не был уверен, что продержится долго, притворяясь Барри.
Флейм улыбнулась, ничего не ответив. Затем допила кофе, начиная расслабляться. Похоже ее оплошность с газетой не имела серьезных последствий. А значит, план мести Куинну будет доведен до конца.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Суббота, 31 августа 2024, 10:11:14

— Эй-Эй, Барри! Потише. Мы же хотим добиться улучшений, а не усугубить твое состояние!
Роберт знал, что слишком усердствует, поспешно переставляя ноги, чересчур напрягая мышцы. Так что Кайл не успевал его страховать. Его ноги были обуты в специальные сапоги, которые помогали имитировать естественные шаги, а сам он стоял на беговой дорожке, пристегнутый ремнями, удерживающими его тело в вертикальном положении.
У него имелись веские причины пытаться ускорить процесс выздоровления. Не только потому, что побыстрее хотелось стать прежним, полноценным, вырваться из плена Флейм и сдать ее полиции. Вернуться к тем, кого он знал. По крайней мере, к сыну, выросшему без него. Но и потому что он был невероятно зол. С момента возвращения памяти прошло три дня, Флейм по-прежнему думала, что он ничего не помнит, но она все-таки отлично продумала его жизнь в комфортабельной клетке.
Пару раз в ее отсутствие он пытался включить ноутбук. Не только потому что хотел узнать собственную судьбу, почему лишь Флейм отыскала его в «Норфолке» спустя более пятнадцати лет, после тех роковых выстрелов в доме Куинна и Келли. Действительно ли его считают мертвым те, кого он знал в прошлом. Он также хотел выяснить, возможно ли через интернет найти контакты Натали и Роберта-младшего в Мадриде, тех же Иден и Келли в Санта-Барбаре, Рэнфилд, в конце концов, чтобы дать им знать, что он жив. Не сразу, конечно, в подходящее время. Ведь звонок с мобильного за пределы Бофорта и Нового Орлеана, который Флейм придется оплатить, обязательно сразу выдаст его. Но Роберту необходимо было знать собственные перспективы в этом отношении. Возможно ли ему попросить помощи или снова придется полагаться лишь на себя.
Но к его злости и неудачи, на ноутбуке стоял пароль, которого, он, конечно, не знал. Теперь Роберт понимал, пароль всегда был на ноутбуке, но будучи Барри, он не придавал этому значения. Верил «Куинни», что так безопаснее. А если сейчас он напрямую спросит у Флейм насчет пароля, она догадается, что он включал ноутбук в ее отсутствие. Да, у него был доступ к компьютеру, когда она была дома. Но под ее наблюдением вряд ли возможно поискать в интернете то, что ему необходимо узнать.
Роберт постарался придерживаться ритма шагов, заданного Кайлом. Но выходило с трудом, он то и дело ускорялся. Ведь помимо всех дилемм и вопросов, которые ему теперь предстояло решить: как перехитрить Флейм, как сбежать от нее, как вернуть свою прежнюю жизнь, узнать, что с ним случилось, как он оказался в «Норфолке» всеми забытый — мучило Роберта и кое-что другое. Так называемые чувства Барри к Куинни. Роберт решил скрывать от Флейм результаты физиотерапии, которые определенно были. Во время установленных тренировок дома, он специально делал вид, что у него ничего не выходит, постоянно падал, зная, что Флейм следит за ним. Ведь стоило ему упасть, она сразу появлялась в его комнате, чтобы помочь подняться. Ее прикосновения были ему отвратительны и омерзительны. Но приходилось притворяться.
Но ведь до того, как все вспомнил, он серьёзно рассматривал возможность отношений с «Куинн», от чего был противен сам себе. Нет, для дела можно переспать и с дьяволом, но Роберто злило, что у него были именно чувства, не просто физическое влечение, которое легко объяснить многолетним воздержанием. Настолько Флейм удалась роль милой и заботливой вдовы его брата, настолько одиноким и отчаявшимся он был после пятнадцати лет заточения в «Норфолке». Да, его тянуло к Куинн, к абсолютной фальшивке, несуществующей женщине. Хорошо, что вместе с туманом в голове эти его нелепые чувства исчезли, сменившись на ненависть и презрение. И он наберется терпения. Роберт поклялся себе, в этой борьбе за свою жизнь и будущее, Флейм не выиграть.

После получасового занятия в бассейне Роберт принял душ, расположенный тут же в медицинском центре. Но вместо того, чтобы набрать Рою, который должен был приехать за ним и отвести к Флейм, он вернулся в зал, где Кайл уже помогал другому своему пациенту.
Под горячей водой, расслабляющей напряженные после занятия мышцы, Роберт неожиданно сообразил, он и без ноутбука Флейм может узнать интересующую его информацию. У его физиотерапевта Кайла при себе всегда был собственный. Можно попросить его ноутбук, чтобы покопаться в интернете в поисках необходимой информации. Роберт даже предлог придумал, зачем ему чужой ноутбук.
Он подъехал на кресле, отвлекая Кайла от пациента.
— Прости, что мешаю, но у меня есть к тебе небольшая просьба, Кайл.
— Конечно, говори, Барри. Мартин, старайся дальше, ты молодец. Я отойду буквально на пару минут.
Пациент утвердительно кивнул физиотерапевту, и они отошли, вернее Кайл отошел, а он отъехал на инвалидном кресле.
— В чем дело, Барри?
— Рой — кузен Куинни задерживается, а я хотел бы зайти на почту в интернете, просмотреть письма.
— Уже завел себе друзей? Здорово.
— Да, переписываюсь с парой человек, которые тоже страдают амнезией, плюс с теми, для кого паралич остался в прошлом. Перенимаю опыт. Познакомился с ними на специальных форумах. Жизнь калеки довольно однообразная, сам знаешь.
— Я очень рад за тебя, Барри. Ты просто не забывай, мои рекомендации во главе угла, чужой опыт может кардинально отличаться…
— Я понимаю, Кайл. Это общение больше для моральной поддержки.
Не то чтобы Роберту было некомфортно врать Кайлу. Тот ему искренне нравился, и его программа восстановления действительно помогала. Но речь шла о его жизни, и здесь любые методы допустимы.
— Хорошо, Барри. Держи ноутбук. Он включен.
— А пароль? — Кладя ноутбук на колени, спросил Роберт.
— Без пароля. Не вижу в нем необходимости.
Роберт зашел на страницу с почтой, делая вид, что вводит туда данные. Но Кайл уже вернулся к пациенту и не следил за ним. Поэтому он тут же загрузил страницу поисковика. Вбил свое имя. Конечно, он не был единственным Робертом Барром на планете, множество страниц о мужчинах с этим именем выпали в качестве ответов. Пролистав несколько страниц, ничего о себе он не нашел. Тогда добавил к запросу свою настоящую фамилию Парризи. И это дало необходимый результат. В этот раз выпало сразу несколько страниц о нем и его смерти 26 ноября 90-го года. Самая объемная статья огласила: "Роберт Барр (Парризи) - трагическая смерть успешного бизнесмена". Краткую часть своей биографии Роберт прочел, не вдумываясь, ведь автор статьи наполовину выдумал факты из нее. Часть с описанием его похищения он тоже пропустил. Ночь собственной гибели интересовала его гораздо больше. По крайней мере, теперь он точно знает, его официально признали мертвым. Поэтому никому в голову не приходило, что он жив, тем более искать его. Каким образом Флейм узнала, что он жив и в итоге отыскала, его интересовало, но узнать этого пока не представлялось возможным.
Наконец все встало на свои места. Изначально мертвым признали Куинна. Разоблачили мерзавца спустя несколько месяцев уже в 91 году, после чего Армитадж сбежал из страны. Значит, братец еще очень долго притворялся им, а затем трусливо сбежал? Это не особо удивило Роберта. Но утешало, что Келли не связала жизнь с его подлой копией.
Подозреваемых в его смерти было несколько. Изначально арестовали Крейга Ханта, но его отпустили за недостаточностью улик и самооговор. Затем была арестована Келли и ее даже судили. Суд ее оправдал, ведь реальной убийцей оказалась Флейм Бофорт. Первая реакция — облегчение. Его поразила не пуля Иден. Это была не Иден. Не Иден. Потом пришла злость. Снова эта чёртова Флейм! Мерзавка уже в третий раз пытается отобрать у него его жизнь. Похищение, «убийство» и новый плен. Хотя в ту далекую ночь Флейм, скорее всего, пыталась убить предавшего ее любовника, но ошиблась с выбором. Но у нее хватило наглости и безумия отыскать его вновь, чтобы устроить целый спектакль. Или она все эти годы знала, что он не погиб от ее пули? А если именно Флейм причастна к тому, что в итоге долгие годы жизни он провел в «Норфолке»? Ответы на эти вопросы он мог получить лишь от самой Флейм, что невероятно бесило его.
Роберт вернулся к статье. Прочтенное далее ему не понравилось. В числе подозреваемых в его смерти также числилась Иден. Видимо, о двух пулях и двух выстрелах следствию все-таки стало известно?
Роберт представил, насколько тяжело в тот период было и Иден, и Келли. Иден могла считать, что убила его, пока Флейм не призналась. Он прекрасно помнил отчаяние Иден, когда та решила, что убила Рауля. Но в этот раз он не был рядом, чтобы защитить ее. Как и Келли. Которая в итоге прошла через арест и суд, а Роберт прекрасно знал, какого это, оказаться запертым за решеткой и понимать, что такой может быть твоя жизнь теперь до самого последнего вздоха.
Чего точно Роберт не мог отрицать, так это того, что ему стало легче, что все посчитали его мертвым. О нем не забыли, не вычеркнули из памяти, ни у кого не было причин его искать. К сожалению, нашлись лишь у Флейм. И то, спустя долгие пятнадцать лет.
Роберт снова вернулся к статье, чтобы узнать, как Флейм избежала правосудия и почему на свободе. Все оказалось просто и нелепо. Она не сбежала, как Куинн. Ее арестовали. Но из-за исчезновения главной улики, пули из его тела, дело об убийстве развалилось и Флейм вышла на свободу. Ведь стало невозможно определить выстрел из какого пистолета стал роковым. А тело убитого, «его» тело, было кремировано, урна с прахом захоронена на одном из кладбищ Санта-Барбары.
Роберт испытывал целую гамму эмоций от прочтенного, мысли пока не упорядочились в его голове. Хотелось узнать еще больше, о сыне, Натали, Иден и Келли. Как сложились их жизни за прошедшие годы? Но вызывать вопросы и подозрения у Кайла он не хотел. Тот периодически поглядывал на него. Роберт почистил историю своих запросов, однажды, еще будучи Барри, подсмотрел за «Куинни» как она это делает, закрыл ноутбук и положил к другим вещам Кайла. Затем подъехал к физиотерапевту и поблагодарил.
— Рад был помочь, Барри.
Они пожали друг другу руки. Роберт отъехал в сторону и только тогда набрал Рою, сообщая, что его можно забирать из центра.

Сегодня был день его триумфа. Он самостоятельно сделал свои первые шаги. Пять чертовых шагов! Да, держась за поручни, но тем не менее ему не потребовалось для этого помощь ни Кайла, ни специальные ремни или что-то другое. От напряжения болели мышцы, руки тряслись, но победа была сладкой.
— Барри, я знал, что ты сможешь! Поздравляю!
Кайл похлопал его по плечу, подбадривая.
— Жаль, что я пока не способен на большее. Окончательно избавиться от инвалидного кресла.
— Всего лишь вопрос времени. Нервные связи восстанавливаются. Твоё тело начинает снова подчиняться мозгу. Мышцы привыкают к нагрузке и тяжести тела. Ещё немного упорной работы…
— Доктор Ирвинг считает, что потребуется ещё как минимум одна операция. — Пересаживаясь в инвалидное кресло, сказал Роберт.
Ему необходима передышка. Несколько простых для всех остальных шагов, у него отняли много сил.
— Даже в менее запущенных случаях, чем твой, часто одной операции мало. Исправление многолетнего паралича требует более длительного и осторожного лечения.
— Я понимаю.
— В любом случае, Барри, ты достиг успеха быстрее, чем можно было предположить.
Роберт и сам это заметил. Как только память вернулась к нему, внутри словно что-то щелкнуло, и тело начало подчиняться ему. Как будто вместе с памятью он утратил и часть физических функций, которые теперь к нему постепенно возвращались
— Массажист уже ждёт тебя. Ты, молодец, отлично постарался сегодня.
Они пожали друг другу руки, прощаясь. Кайл переключил внимание на следующего пациента. Роберт отправился в массажный кабинет.
Лёжа на столе, пока опытный массажист уделял внимание каждой мышце на его ногах, разминая и тонизируя, он размышлял, может ли он снова попросить ноутбук Кайла, не вызывая его подозрений. Роберт хотел узнать судьбу «Барр Индастрис». В прошлый раз он не сообразил поискать сведения о фирме в интернете, слишком был поглощен желанием узнать, считают его мёртвым или нет, а может все просто забыли о нем. Теперь же фирма интересовала его, хотя ее судьба и была очевидна. Неизбежное банкротство. И как ни прискорбно, когда он избавится от Флейм и восстанет из мертвых, то окажется без средств к существованию.
В любом случае раз его признали мёртвым, в силу должно вступить его наскоро состряпанное завещание, которое он был вынужден написать из-за давления Натали. Сиренас для Иден, «Барр Индастрис» для Келли. Иллюзий он не питал. Ещё до похищения фирма была на грани разорения. Неумелое управление Куинна лишь усугубило ситуацию. «Барр Индастрис» давно не существует.
После массажа в ожидании Роя Бофорта, Роберт наблюдал за Кайлом и его работой с пациентом, пытаясь понять, почему не может все ему рассказывать и попросить помощи? Зачем продолжает терпеть Флейм и её игры? Потому что хочет узнать о её планах? Потому что убедил себя, что, только используя её, вернёт себе прежнюю физическую форму? Если сообщить Натали и Роберту-младшему, что он жив, они не оставят его в беде. Возьмут на себя оплату его лечения, обеспечат жильем, позаботятся о нем. Да, он не знал, как сложилась их жизнь за прошедшие пятнадцать лет, но вряд ли они в чем-то нуждаются. Он позаботился об этом еще при разводе с Натали. Отель в Мадриде должен приносить стабильный ежегодный доход, а его сыну уже скоро исполнится двадцать один год, и Роберт-младший сможет распоряжаться своим трастовым фондом. Так почему же он продолжает поддерживать ложь Флейм? Ответ для Роберта был прост. Флейм опасна, всегда была, а он не знает ничего о её замыслах. И не хотел подвергать вероятной опасности сына и бывшую жену. Поэтому будет терпеть Флейм сколько потребуется. Вернется к сыну лишь тогда, когда обезвредит ее, засадит за решетку. Убедится в полной безопасности тех, кто ему дорог.

Роберт выждал ровно два часа с момента, как Флейм поднялась наверх, в надежде, что за это время она крепко уснет. Ему не хотелось быть пойманным ей за осмотром гостиной или кухни в поисках ее тайника. Да, с большей долей вероятности тайник Флейм расположен в ее комнате, но добраться до второго этажа пока не представлялось возможным в силу его физического состояния. А гостиную и кухню прошерстить все-таки не помешает. Вдруг он обнаружит что-нибудь любопытное.
Чтобы подняться с кровати, сесть в инвалидное кресло и постараться бесшумно добраться до кухни у него ушло какое-то время. Переодеваться Роберт не стал, остался в майке и пижамных брюках.
Осмотр кухни он начал с нижних шкафов. Заглянул в каждую кастрюлю и чашку, в каждый уголок, хотя понимал, Флейм не спрячет тайник там, куда у него есть доступ. Значит, следовало искать в верхних шкафах. Но как до них добраться?
Даже если ему удастся простоять две или три минуты на ногах, этого может не хватить. А если он упадет и создаст шум, что-то уронив, Флейм сможет его услышать даже на втором этаже.
Первая же попытка открыть верхний шкаф провалилась. Да, он встал, даже устоял на ногах и открыл дверцу, но потом ноги перестали слушаться, он упал в кресло и откатился в нем в другой конец кухни. И это ему еще повезло, ведь он мог зацепиться за что-то, создать шум и быть пойманным с поличным.
Тогда Роберт решил найти что-то длинное, чтобы, сидя в кресле, он мог открывать и закрывать дверцы шкафов. Снова порылся в ящиках и остановился на скалке. Удивившись ее наличию в доме. Флейм была так себе кулинаром. Представить ее, возящейся с тестом, Роберт не смог бы, несмотря на всю свою фантазию.
Но скалка оказалась весьма кстати. Ее длины хватило, чтобы добраться до дверц верхних шкафов. Он вставлял конец скалки в ручки шкафов и легко открывал и закрывал их. Буквально в течении пары минут осмотрел все. И нашел то, что искал.
Один из шкафов, небольшой по размеру, оказался бутафорским, а за его дверцей прятался сейф.
Но на этом его везение закончилось. Даже если бы он мог добраться до него, чтобы попытаться открыть, Роберт прекрасно знал методику вскрытия кодовых замков сейфов, но именно в этом сейфе такого замка не было. Только обычная скважина для ключа.
А значит, у него возникла очередная проблема, которую необходимо решить. Нужно выяснить, где Флейм хранит ключ от сейфа. А уж потом решить, как ему до него добраться и открыть.
Роберт переместился в гостиную. Включил настольную лампу. Замер ненадолго, чтобы убедиться, что Флейм все еще спит и не спустится неожиданно вниз. Он понимал, в гостиной она вряд ли хранит что-то компрометирующее ее. Ящики стола не имели замков, и ничего интересного там не хранилось. В основном канцелярские принадлежности, записные книжки, каталоги, рекламные рассылки, пара книг.
Роберт приподнял диванные подушки, ощупал углубление камина, ничего. Он уже собирался вернуться в комнату и лечь спать, смирившись, что ничего не нашел, но вдруг его осенило. Книги, лежащие в нижнем ящике стола. Это то, о чем он думает?
Роберт вернулся к столу, выдвинул нижний ящик и достал оттуда книги. Так и есть. Два небольших сборника со стихами. Как он мог забыть, что мисс Бофорт любительница поэзии? И да, одна из книг напоминала ту, которую Флейм давала ему в клетке, чтобы он читал ей стихи. Роберт пролистал несколько страниц и наконец наткнулся на те самые стихи. Сейчас его мозг подкидывал ему очень рискованный вариант, но Роберт не мог удержаться, чтобы не потрепать нервы своей надзирательнице.

Следующее воскресенье, прошла ровно неделя после возвращения к нему памяти, с ним почти весь день пробыла миссис Пибади. Флейм, вполне вероятно, встречалась сегодня с предполагаемыми сообщниками, если в происходящем сейчас был замешан кто-то, помимо ее кузена и тетки. Возможно, это был Куинн, возможно, кто-то еще. Ноутбук все еще был для него недоступен из-за пароля, поэтому Роберт не мог дождаться возвращения Флейм, чтобы разыграть карту со стихами. Он нарочно последние пару часов делал вид, что читает найденные в столе книги, кое-что зачитывал вслух миссис Пибади для обеспечения дополнительного алиби.
Когда вернулась Флейм, его сиделка ушла. Роберт, поприветствовав «Куинн», вновь углубился в чтение.
— Надеюсь, ты не скучал без меня, Барри. Я едва разобралась со всеми делами. Ужасно устала. — Солгала Флейм.
Большую часть дня она провела в безделье у тетки. Ей все чаще требовалась разрядка от постоянного нахождения с Робертом. Барри все больше откровенно утомлял ее своей щенячьей преданностью ей.
— Ты не голоден? Я перекусила в кафе…
— Миссис Пибади накормила меня вкусным ужином.
— Замечательно.
Роберт улыбнулся Флейм и вернулся к чтению. Уже предвкушая, как выбьет почву у нее из-под ног.
— Что ты читаешь?
Роберт повернул книгу в своих руках к ней обложкой. Флейм на пару секунд задержала дыхание.
— Я искал записную книжку. Хотел убедиться, что правильно помню о записи на прием к доктору Ирвингу на следующей неделе. И нашел в ящике два сборника со стихами. Было скучно, мне стало любопытно, я решил почитать. Ты же не возражаешь, Куинни?
— Конечно, нет, Барри. Просто не знала, что ты увлекаешься поэзией.
— Откуда мне знать? Возможно. Но все-таки есть в поэзии что-то возвышенное, отрицать этого нельзя. Вот послушай. Это Шекспир.

Все страсти, все любви мои возьми, —
От этого приобретешь ты мало.
Все, что любовью названо людьми,
И без того тебе принадлежало.
Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,
Что ты владеешь тем, чем я владею.
Нет, я в одном тебя лишь упрекну,
Пренебрегла любовью ты моею.

— Потрясающе! Правда, Куинни?
Роберт постарался изобразить на лице наивную дурашливость. Ему не нужно, чтобы Флейм разоблачила его, что память вернулась к нему. Встряхнуть ее и напомнить о прошлом, вот какой была его цель.
— Прекрасные стихи, Барри.
Флейм чувствовала себя ужасно некомфортно. Роберт застал ее врасплох. Его глубокий голос, произносящий строчки стихов, пробирал до мурашек, напоминая о прошлом. Обязательно ему нужно было найти эти дурацкие книги? Вспоминать период, когда Роберт сидел в клетке в Санта-Барбаре, и она начала проникаться к нему, что-то испытывать, тянуться, ей не хотелось. Она едва сдерживала себя, чтобы не выхватить книгу со стихами из рук Роберта и не сжечь ее в камине.
— Вот этот мне тоже понравился.

Ещё я вижу, как она стояла,
Прекрасней всех, в кругу прекрасных дам;
Как солнце, красота её блистала, —
Я подойти не смел к её стопам.
Сладчайшая тоска мне грудь стесняла,
Когда я зрел весь блеск, разлитый там;
И вдруг, как бы на крыльях вознесённый,
По струнам я ударил, потрясённый.

Флейм попыталась улыбнуться, но ее улыбка вышла кривой и безрадостной. Ход со стихами явно работал, окуная ее в их совместное прошлое. Настал момент добить ее.
— Но самое любимое у меня вот это!

Она была мечтой поэта.
Вся словно соткана из света.
И этот чудный свет
Навеки полюбил поэт.

Флейм побледнела. Застыла и оцепенела, похолодела внутри. Эти строчки. Те самые строчки. Не могло это быть совпадением, просто не могло. Роберт не мог случайно выбрать…
— Куинни, что с тобой? Ты словно привидение… О, прости, дорогая. Я не подумал. Роберт читал тебе эти стихи?
— Да, Роберт читал.
Подтвердила Флейм и даже не солгала. Он действительно читал ей эти самые стихи в клетке, пытаясь сблизиться с ней, завладеть ее вниманием, чтобы выбраться. Именно на такой эффект Роберт и рассчитывал. Выбить Флейм из колеи.
Роберт захлопнул книгу, бросив ее на диван. От этого Флейм испытала облегчение. Прошлое давило на нее.
— Куинни, прости меня и мою дурацкую память. Я не хотел тебя расстроить.
Роберт подкатился к Флейм и взял ее за руку. Ладонь ее была холодна как лед. Она никогда не была бесчувственной, и это не изменилось за пятнадцать лет, а значит, на ее эмоциях вполне можно сыграть.
— Все в порядке, Барри. Не волнуйся. Я поднимусь наверх, хорошо? Хочу принять душ.
— Конечно, Куинни. Я, правда, не хотел…
— Я скоро вернусь.
Флейм поспешила к лестнице и через несколько секунд скрылась наверху.
— Убежала, поджав хвост. — С усмешкой довольно прокомментировал Роберт.

Флейм вошла в комнату, захлопнула за собой дверь и облокотилась на нее. Сердце бешено колотилось и готово было выскочить из груди. Голос Роберта громко и настойчиво продолжал звучать в ее ушах. Хотелось их зажать, чтобы прекратить эту невыносимую пытку.
Флейм попыталась успокоиться. Что это только что было чёрт возьми! И почему она столь бурно отреагировала? Прочел Роберт пару стихов, что в этом такого? Случайно выбрал тот же стих, который уже читал ей при других обстоятельствах… Или неслучайно? Может в этом дело?
Флейм пересекла комнату, сбросила туфли и присела на кровать. Случайность или злой умысел? Вернулась ли память к Роберту: полностью или частично? Он играет с ней? Проверяет? Или она накручивает себя из-за страха быть разоблаченной? Из-за нежелания потерпеть очередную неудачу — оставить Куинна безнаказанным? Как ей выяснить, помнит Роберт свое прошлое или нет? На чем можно его поймать? На какую точку надавить? Вскользь упомянуть Келли? Добыть какой-нибудь глянцевый журнал с ее снимками, подбросить Роберту и посмотреть на его реакцию? Но он уже видел ее снимок в той злосчастной газете и никак не отреагировать. Либо отлично притворяется. Что вполне в духе Роберта.
Флейм легла, положив голову на подушку, продолжая рассуждать про себя. Задело ли Роберта, что Келли вышла замуж за Крейга Ханта? Хотя теперь она не могла точно вспомнить, заострялось ли внимание в той статье в газете на браке мистера и миссис Хант, или речь шла исключительно о Мейсоне и его выдвижении в губернаторы. Перепроверить невозможно, как так газету она давно выбросила. Но нельзя же ничего не делать. Если Роберт врет, значит, и ее план, и она сама в опасности. Проморгает важный момент и окажется за точкой невозврата.
А если попытаться соблазнить Роберта, как предлагал Рой? Барри явно проявляет к ней симпатию и среагирует иначе, чем Роберт, который все помнит: похищение, клетку, нахождение в доме тетушки Мэй, каторгу и свою «смерть». Флейм совсем не хотелось идти на подобный шаг. Она уже однажды обманулась в прошлом, поверив в симпатию Роберта, который воспользовался этим и сбежал. Чувства подвели ее тогда, и сейчас снова рисковать казалось безумием. Но что-то же делать надо.
Флейм тряхнула головой и поднялась с кровати. Нужно принять душ. Привести мысли в порядок. Если Роберт ведет с ней хитрую игру, она сумеет разоблачить его. Так или иначе. У нее припасено пару сюрпризов, чтобы держать его в рамках при неудачном раскладе.

Роберт смотрел новости по телевизору, пока она готовила им кофе. Это были местные новости Нового Орлеана, поэтому ничего об их общих знакомых в них показать не могли. После душа она чувствовала себя гораздо лучше. Эпизод со стихом теперь казался нелепицей, но Флейм поклялась себе быть начеку. Доверять Роберту, с памятью или без, не стоило.
Разлив кофе по чашкам, Флейм приоткрыла дверь кухни, выглянув в гостиную, чтобы убедиться, все внимание Роберта сосредоточено на телевизоре. Затем она сняла браслет с руки, где среди прочих украшений висел небольшой ключ. Подойдя к одному из шкафов, открыла дверцу, за которой прятался сейф. Она придумала способ разговорить Роберта.
Вставив ключ в замочную скважину, Флейм открыла сейф и достала оттуда ампулу с лекарством. Ничего серьезного и опасного, легкий раскрепощающий наркотик, который должен развязать язык Роберту. Вылив содержимое ампулы в одну из чашек и тщательно размешав сахар в обеих, Флейм с подносом направилась в гостиную.
А там поставила поднос на столик, около которого сидел Роберт. Сама она присела на диван.
— К вечеру похолодало. Думаю, кофе нам не повредит.
— Это ты отлично придумала, Куинни!
Флейм снова стала спокойной и уравновешенной. Это не огорчило Роберта. Нескольких строк стихов мало для более длительного эффекта. В следующий раз он придумает что-нибудь более действенное.
— Есть интересные новости?
— К сожалению, ничего ободряющего. Финансовая нестабильность, грязная политика, притеснение меньшинств.
— Южное общество всегда было более консервативным. Пей кофе, Барри, пока не остыл.
Флейм передала Роберту чашку с наркотиком. Когда он ее взял, сама потянулась за второй чашкой. Через несколько минут она будет точно знать, вспомнил что-то Роберт или нет.
— Иногда я даже рад, что ничего не помню.
Кофе был горячим. Роберт выждал несколько секунд, прежде чем сделал первый глоток. Слишком много сахара, сразу же почувствовал он. Больше, чем Флейм клала обычно. Эпизод со стихом заставил ее что-то заподозрить? Вполне вероятно. Травить она его вряд ли станет, но может попытаться ослабить контроль. И как ему не попасть в ее ловушку?
— Знаешь, Барри. Я всегда мечтала жить на каком-нибудь тропическом острове. Роберт, твой брат, считал это милым. Но неосуществимой мечтой.
Роберт притворился, что сделал еще глоток кофе. Раз Флейм заговорила о Сиренас, значит, он все верно оценил. Она пытается прощупать его. Понять, вспомнил он прошлое или нет.
— Мечты — это прекрасно, Куинни. А я и не знаю, какие были мечты у меня.
— Ты любил какую-то девушку и хотел жениться на ней. Роберт мне рассказывал.
Флейм начала чувствовать раздражение. Хотелось выхватить чашку из рук Роберта и влить ему в горло ее содержимое. Она должна узнать, вспомнил он что-то или нет.
— Не знаешь, как ее звали?
— Столько лет прошло, Барри. Даже если Роберт называл ее имя, сейчас я его уже не вспомню.
— Спасибо, что сказала. Приятно знать, что был влюблен.
— Она, наверное, сильно переживала, когда ты исчез.
Замечательно. Теперь они говорят о Келли. Роберт искренне надеялся, что у нее все хорошо. А вот если он в течении пары минут не выпьет этот злосчастный кофе, Флейм точно разоблачит его. А если выпьет, то и подавно. Внезапно Роберта осенило, как ему поступить. Кофе за эти несколько минут их разговора остыл, и он смог в пару глотков допить его. И несмотря на сахар, странный привкус напитка все же почувствовал.
— Может даже иногда вспоминает обо мне и гадает, куда я исчез. В любом случае, надеюсь, эта девушка нашла свое счастье. Кофе великолепный, спасибо.
— Хочешь еще, Барри?
— Нет, мне хватит. Я отлучусь в уборную на минутку. Не скучай, Куинни.
Роберт неторопливо покатил инвалидное кресло в свою комнату, надеясь, что тем самым не усилит подозрений Флейм. Оказавшись в ванной, он включил воду, чтобы перекрыть шум того, что собирался сделать. Вдруг Флейм стоит и подслушивает у двери.
Затем Роберт засунул два пальца в рот, чтобы вызывать рвоту. И уже скоро весь выпитый им кофе оказался в сливе.
Роберт прополоскал рот и тщательно вымыл лицо. Выключил воду. Оставалось понять, что ему делать дальше. Как убедить Флейм, что ее трюк сработал? Какой у дряни в кофе должен был быть эффект? Самый подходящий вариант, как показалось Роберту, это должно быть что-то вроде сыворотки правды, чтобы он не мог контролировать свои ответы на вопросы Флейм и тем самым оказался разоблачен.
Натянув на лицо самое приветливое выражение и улыбку, Роберт вернулся в гостиную.
Флейм смотрела на экран телевизора и делала вид, что не заметила его.
Пару минут они провели в молчании. А потом Флейм, как бы невзначай, обратилась к нему:
— Можно кое-что спросить насчет «Норфолка»? Мы ведь практически никогда не обсуждаем твое пребывание там.
Флейм решила начать издалека, чтобы не вызвать подозрений у Роберта, что ее действительно интересует.
— Не самая приятная тема для меня, но спрашивай, конечно.
— Когда ты начал осознавать, где находишься? И что ничего не помнишь о себе?
— Конкретно сложно сказать. В «Норфолке» календари не висели на каждом шагу, чтобы точно следить за датами и событиями. Лишь редкие новости по телевизору помогали ориентироваться во времени. Первые пять лет точно прошли как в тумане. Не знаю, что за лекарства мне давали, но тот период я назвал бы блаженным неведением. Палату я покидал редко, не общался с другими пациентами. В какой-то момент у меня случилась то ли передозировка, то ли отторжение организмом лекарств. Я провел в лечебном корпусе какое-то время, где серьезных препаратов мне не давали. Там и пришло первое осознание происходящего. Было странно понять, что ты в заточении, при этом не помня себя и свое прошлое. После возвращения из лазарета на какое-то время все стало по-прежнему. Только прием лекарств начал вызывать невыносимые головные боли и тошноту, которые врачи пытались купировать новыми препаратами. И я начал мошенничать. Делать вид, что пью таблетки, но по факту смывал их в унитаз. Мое состояние начало улучшаться. Я пытался понять, кто я, почему оказался в «Норфолке». Но бесполезно. Я сдавался, снова начинал пить таблетки, чтобы вернуть туман забвения. Именно так и прошли следующие лет пять. Пока я окончательно не решил, что трезвый рассудок лучше, даже если я и не знал, кем являюсь и за какие грехи оказался в «Норфолке» всеми забытый.
Флейм едва не прослезилась, слушая рассказ Роберта. За что тут же отругала себя. Она, проявив сентиментальность и сочувствие к Роберту, едва не забыла о плане его разоблачения.
— Не представляю, Барри, насколько подобное тяжело после нормальной жизни.
— Нормальной жизни я не помнил. Только аллюзию на нее, которую мог увидеть по телевизору, в строго отведенное время. Врачи и другой персонал старались не показывать нам ничего, способного возбудить нашу психику.
Роберту не нравилось обнажать душу перед Флейм. Пусть и делал он это ради собственной выгоды. Каждое слово в его рассказе о «Норфолке» было правдивым, но она не была тем человеком, с которым ему хотелось бы поделиться своими чувствами.
— Ты всегда был свободолюбив, оказаться запертым…
Роберт постарался подавить усмешку. Точно не Флейм рассуждать о чертах его характера. Она ничего не знает о нем, пусть и довольно долго продержала в плену, но все равно ни черта о нем не знает.
— У тебя был брат, любимая девушка, работа, друзья.
— Я не помнил ничего об этом, поэтому не мог сожалеть, Куинни.
Все ответы Роберта казались искренними, что ее совершенно не удовлетворяло. Флейм не хотелось в итоге оказаться им одураченной.
— Но ты мог предполагать подобное. Других пациентов ведь навещали родные.
— Меня никто не навещал. Вывод, что я совершенно один в этом мире, напрашивался сам собой. В любом случае…
Роберту надоел этот разговор. И он видел лишь один способ его прервать, сбить Флейм с толку. Он вплотную подкатил к ней кресло. А когда она перевела свой взгляд на него, взял ее за руку.
— В чем дело, Барри?
Флейм постаралась не выдать заинтересованность, но ей не терпелось начать задавать Роберту более каверзные вопросы.
— Знаешь, Куинни, разговоры о прошлом… Есть кое-что, о чем я запретил думать себе, тем более говорить тебе. А если скажу, то совершу огромную глупость.
— Я не понимаю…
— В «Норфолке» было ужасно. И не помнить своего прошлого тяжело. Но я не жалею ни о чем из этого, потому что в итоге оказался рядом с тобой. Да, ты вдова моего брата, и я не должен чувствовать к тебе того, что чувствую. И не питаю иллюзий, что ты чувствуешь ко мне то же самое…
— Барри, не стоит…
— Я не хочу смущать тебя, ставить в неловкое положение. Вообще не понимаю, как вдруг решился…
Флейм испытывала недоумение. Не на такой эффект она рассчитывала. Исключить, что Роберт играет, она не могла, но, скорее всего, его откровения — неожиданное следствие приёма наркотика. Ведь прямо сейчас Роберт смотрел на нее влюбленными глазами.
— Ты принимаешь благодарность за мою заботу за что-то другое.
— Нет, Куинн. Я точно знаю, какие чувства обуревают меня, стоит только посмотреть на тебя. Ты мне снишься, и эти сны… И как бы я не убеждал себя, но в душе надеюсь однажды на взаимность от тебя.
Роберт нежно погладил ладонь Флейм, поднес к губам и поцеловал, а потом прижал ее руку к своей груди. Отреагировала она не сразу, но все-таки выдернула руку из плена его пальцев.
Мозг Флейм усиленно работал, пытаясь сообразить, что ответить Роберту на его признание. Да, она убедилась, что он ничего не вспомнил, но подобные его откровения ее совершенно не устраивали. Хоть влюбленность в нее Барри и была ей на руку.
— Прости, Барри. Но я все еще люблю твоего брата.
Сказав это, Флейм поставила две пустые чашки на поднос и ушла с ним в кухню.
Роберт испытал облегчение. Еще один выигранный им раунд против нее.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 01 сентября 2024, 13:55:43