8 ноября. 15:00. Тайный кабинет Хозяина - Зачарованный мир

ВД – Конечно, мы в комических моментах малость перегнули, но это же Лакки, нам ведь можно?))...
-----------------------
Вампир некоторое время задумчиво наблюдал за сценой, разворачивавшейся между Акашей и Лукрецией... через огромное зеркало. Его послушный голем, сотворенный столь искусно, что женщины не успели заметить подмены в тот самый момент, когда ссора переросла из маленького огонька в пламя, почти не двигался и не говорил. Губы Лакрауса дрогнули в полуулыбке. Вдоволь налюбовавшись на двух прекрасных дам, добивавшихся его сердца, вампир сделал небрежное движение рукой, и картинка на зеркале пропала, отобразив лишь каменные стены окружающей обстановки.
Несколько секунд мужчина стоял недвижим, задумчиво рассматривая свое пристанище в зеркале – темные своды, выщербленный камень... гробницы с почти стершейся гравировкой... Медленно повернувшись, Лакраус пошел вдоль рядов древних покойников, но ничто не побеспокоило царящую там тишину – так неслышны были его шаги. Так же бесшумно он провел белоснежными пальцами по шершавой надгробной плите, а затем снял плащ, и одним движением бросил его поверх камня. Темно-красные складки картинно спадали с надгробия на ледяной пол, и вампир даже залюбовался этим пылающим великолепием. Невольно пришло сравнение с Призраком Оперы. Усмехнувшись этой мысли, Лакраус пошел дальше, и в скором времени в конце склепа показался стол, сплошь усеянный бумагами. Не дойдя до него буквально несколько шагов, вампир взобрался на один из саркофагов, и, подтянув одну ногу к груди и опершись подбородком о колено, несколько минут задумчиво созерцал сей предмет, достаточно странно смотревшийся в подобном месте.
Тайный кабинет Дьявола... Ну разве вампир мог выбрать другое место? Лакраус прикрыл глаза, и перед его мысленным взором пронеслись все те, кого он встретил за эти сумасшедшие полторы недели. Безумные полторы недели. Полторы недели, за которые случилось больше, чем за последние лет пятьдесят его существования на земле. Гиара и ее зелье, благодаря которому он смог увидеть Солнце... Мефистофель, в чьем существовании он сомневался все 500 лет, и который, как оказалось, был его биологическим отцом... Доркас, красивая слегка чокнутая вампиресса... обворожительный демоненок Кирэн... оборотень Вульф... нежно ненавидимый Лорн... Акаша... Лукреция...
--Я устал, - тихо произнес внутренний голос. – Мне нужно на волю... мне нужна свобода.
--Но я же буду скучать... – раздался ответ. – Как же мне будет не хватать всего этого дурдома...
--Замолчите вы, оба, - шикнул на них Лакраус.
Голоса присмирели, и принялись тихонечко напевать песенки из французского фольклора – правда, не попадая друг другу в такт.
Вампир переменил позу и лег на живот. Сделав быстрый пасс рукой, он наколдовал себе бумагу, перо и чернила подозрительно красного цвета. Придирчиво осмотрев сотворенное, Лакраус отхлебнул из чернильницы, и удовлетворенно хмыкнул – видимо, содержимое его более чем устраивало.
Пристроив перед собой лист и занеся над ним перо, вампир принял вид поэта, ожидающего музу. Через несколько секунд на бумаге появились красные буквы:
«Дорогие демоняне! Я устал. Я ухожу.»
Выплеснув творческий порыв, Лакраус перевел дух и быстро пробежал глазами написанное. На лице мужчины отразилось явное неудовольствие, и скомканный бумажный лист полетел в угол склепа.
Еще какое-то время он размышлял, а затем исчез. Лакраус вернулся через пару минут, держа в руках небольшой ларец черного цвета, и опять взобрался на каменную плиту надгробия, поставив перед собой сей незатейливый предмет и откинув его крышку. Несколько движений – и темная энергия окутала ларец, пронизывая каждый его сантиметр, наполняя и перестраивая металл на свой лад. Вампир что-то шептал, и энергетический шар то вспыхивал, то сжимался, то дрожал в такт его словам, покрываясь тонкой рябью.
Странное это было зрелище – старинный каменный склеп, и на одном из надгробий – красивый молодой мужчина, бледный, словно сама смерть, с развивающимися темными волосами, колдует над черным ларцом, объятым шаром из непрерывно двигающихся энергетических нитей, расширяющимся и сжимающимися от еле слышных магических слов...
Наконец, из шара вырвался луч, и, рассекая воздух своим призрачным светом, вонзился в грудь вампира. Лакраус не смог сдержать вскрик, когда луч так же стремительно вырвался из его груди, увлекая за собой какой-то черный сгусток, и быстрее молнии скользнул внутрь ларца. В ту же секунду энергетический шар съежился и уместился вслед за сгустком, а крышка захлопнулась с такой силой, что ларец подпрыгнул на месте и, упав на пол, откатился к стене склепа... Все это произошло так быстро, что эхо от вскрика Лакрауса не успело затихнуть под каменными сводами.
Несколько мгновений вампир не двигался, вслушиваясь в давящую тишину. Каждую секунду он ждал, что ларец взорвется и похоронит древних мертвецов еще раз, а вместе с ними часть бумажных дел Преисподней, и самого Лакрауса... Каким бы бессмертным он ни был – вряд ли сумел бы устоять перед бесконтрольной силой самого Дьявола, неуважительно запиханной в самый обычный ларец, купленный по дешевке на распродаже антиквариата... Но, видимо, в прошлые века вещи делали на совесть.
Лакраус осторожно слез с надгробия – руки его слегка подрагивали, а на лбу выступил кровавый пот. Подойдя к ларцу, мужчина еле слышно прикоснулся к холодному металлу... Затем взял его в руки. Ларец выглядел как сотни ему подобных, с той лишь разницей, что на месте замка красовалось чуть подплавленное серебро... Таким образом, любого лишая возможности открыть крышку без лишних усилий.
Оглядев напоследок склеп, вампир сделал пасс рукой, чтобы вернуть стол с документами в преисподнюю... но ничего не произошло. Усмехнувшись собственной несообразительности, Лакраус покачал головой и, оставив стол нетронутым, зашагал вверх по каменной выщербленной лестнице...

Re: 8 ноября. 16.40.Улицы Сан-Франциско, затем ад.
Она шла по улицам Сан-Франциско, красивая, хищная, безумно жестокая. Роковая красавица, за право обладать которой многие мужчины готовы были отдать свою жизнь. Лукреция Борджиа... ну, может быть, не совсем она. Девушка обратила внимания на мужчину, который шел по противоположной стороне улицы, держа в руках сундучок. Его фигура, рост, цвет волос, его красный плащ, напомнили Лукреции... нетрудно догадаться, кого. Да, это был Он. Ее вампир. ЕЕ Лакки...
Он завернул в подворотню, и, очевидно, оставил там этот сундучок, потому что обратно вернулся уже без оного.
Он даже не взглянул на нее. Может быть, он даже не заметил Лукрецию... Прошел мимо.
Лукреция возжелала узнать, что же находится в том ларце. Дождавшись, когда Лакки скроется из виду, вампирша перешла на другую сторону улицы, и вошла в подворотню. Что произошло дальше, и почему все произошло именно так, Лукреция представляла себе очень смутно. Через минуту, она поняла, что находится в мрачном склепе. Было темно. И тихо.
Она бросила впереди себя огромный огненный сгусток, который, вспыхнув, озарил ярким светом, всю внутренность склепа. Ее взгляд непроизвольно упал на лежавший в углу листок бумаги.
Повинуясь естественному любопытству, Лукреция Борджиа, развернула его. Почерк Лакки...
«Дорогие демоняне! Я устал. Я ухожу.»

Всего несколько слов.
Устал... Уходит... Куда? А что же будет с ней?
Нет... об этом никто не должен узнать. Никто. Тем более, Линдорф - Коппелиус, ее бывший любовник, ненавидевший Лакрауса. Лукреция швырнула записку в огонь и терпеливо дождалась, когда она сгорит до конца. Итак, Лакраус разделил свою тайну с ней, с женщиной, которая его любила. Его тайна стала и ее тайной...